Спаситель Птолемей - Неля Гульчук Страница 14

– Успокойся, царь! – неожиданно прервал размышления Птолемея Тимофей.

Птолемей с удивлением посмотрел на жреца, которого глубоко почитал.

– Да, вы тоже все должны немедленно принять царский титул. И ты, и Кассандр, и Лисимах, и Селевк. Немедленно. Это отрезвит и старого Антигона, и молодого Деметрия. Но поймут вашу силу и единство они не сразу. Сначала совершат множество ошибок, так как ослеплены своими успехами.

Мудрые глаза Тимофея словно гипнотизировали Птолемея, вливали в него новые силы.

– Запомни, Птолемей, упрямое упорство старости не имеет под собой ничего, кроме воспоминаний, и достигнутые на первый взгляд блестящие успехи развеются сами собой, так как Антигон видит в них только прошлое, которое уже умерло.

Лицо Птолемея озарила улыбка. Он подсел к Тимофею и согласился с его доводами:

– Ты, безусловно, прав, мудрый Тимофей. Гибельным фатумом Антигона послужит то, что он хочет восстановить царство Александра, повторяя eго имя, как великий символ, без всякой новой идеи. А сейчас нужно срочно всеми силами предотвратить возможные беды, не дожидаться, пока грянет всеобщая беда и никакие меры не помогут, ибо недуг станет неизлечимым. Что ж пусть этот год станет годом царей.

Мысли его прояснились. Решение было принято. Птолемей приказал вызвать Филокла. Он снова ходил по обширной библиотеке, чтобы сосредоточиться.

Жрец Тимофей наблюдал за ним, зная, что теперь Птолемей принял единственно правильное решение.

Неожиданно Птолемей остановился перед жрецом и твердым голосом произнес:

– Погоди, Антигон! Скоро я продиктую ему свою волю. А для этого нужно войско еще более могучее, чем было, еще крепче вооруженное, еще лучше обученное. Не просто войско, а войско не знающее ни снисхождения, ни пощады перед врагом.

Вошедший Филокл, услышав слова Птолемея, воскликнул:

– Воины уже собрались у стен дворца. Они готовы умереть за своего царя по одному твоему слову.

– Но прежде надо стать царем.

– Войско примет это решение единогласно, царь.

Птолемей снова почувствовал себя сильным и готовым к действию. Вскоре он стоял перед своим войском. Воины подняли щиты в знак приветствия. Они любили своего полководца. Многие прошли с ним полмира, и поражение в Кипрской войне считали случайным, ибо Птолемей никогда не проигрывал сражений.

– Доблестные воины! – обратился Птолемей к своим закаленным в битвах воинам. – Нет большей чести для любого полководца, чем выступать перед вами – воплощением мужества и стойкости. Стоять перед вами столь же почетно, сколь и ответственно.

Птолемей был выдающимся оратором, как и Александр, и всегда выражал свои мысли просто и ясно. Он трогал сердца воинов своим добросердечием и мудростью.

– Я твердо намерен дать должный отпор Антигону, не допустить его в Египет. Ибо невозможно представить себе эту древнюю страну с высочайшей культурой, которую народ пестовал веками, под властью ненасытного Антигона, задумавшего прибрать к своим рукам всю державу, завоеванную в битвах великим Александром и вами, доблестные воины.

Воины поворачивались друг к другу, обменивались взглядами одобрения. И это настроение доброжелательности среди воинов не ускользнуло от острых глаз Птолемея. Он предугадывал, какое действие возымеют его слова. Он целился в сердца своих солдат из лука мудрости точно, без промаха.

– В свое время Антигон сражался бок о бок с нами. И мы все любили и почитали его, как выдающегося полководца и мудрого стратега. Я тоже уважал его. Этого не вычеркнешь из памяти. Антигон не один год существовал среди нас. А это много значит!..

Птолемей сделал долгую паузу, словно бы задумался, вспоминая недавнее поражение.

– Воины! Мы все скорбим о жертвах и разрушениях, которые понесли в Кипрской войне! Я постоянно думаю об этом, мне очень тяжело на душе… Нужно, чтобы жертвы эти не оказались напрасными. Первое наше действие должно быть обращено в защиту Египта, в защиту его многовековых традиций.

Возгласы одобрения готовы были уже сорваться с уст воинов, но полководец еще не закончил свою речь.

– Несколько дней назад Антигон и его сын Деметрий одели на свои головы царские диадемы. Им нужна власть над миром, они опьянены идеей мирового господства. Вкус власти, однажды испытанный, не дает покоя всю жизнь! Но всему есть предел! Необузданную страсть необходимо сдерживать, а не разжигать её. Мы должны разгромить Антигона. Надо надежно защитить границы Египта. Мы не имеем более права на поражение, и не должны уронить честь нашего оружия.

Птолемей закончил речь.

Воины, все как один, приветствовали своего полководца:

– Слава царю Птолемею!..

Многочисленное эхо, напутствующее восхождение на престол Египта нового царя из династии Птолемеев, долго разносилось над многолюдным городом.

Войско Лагида твердо и непоколебимо признало своего повелителя царем. Несмотря на понесенное при Кипре жестокое поражение, воины не пали духом, остались преданы своему полководцу и были готовы защищать его права на царскую власть, ибо права Птолемея и Антигона на царский титул были равны.

Вереника стояла у окна и сквозь деревья сада смотрела на Александрию, которая виднелась из-за крыши одного из строений дворца. Она с наслаждением вслушивалась в хор голосов, доносящийся из города и приветствующий ее мужа. На ее лице была торжествующая улыбка победительницы. «Теперь меня будут величать вечно живущая Изида, дитя Солнца, избранница Пта, царица Египта!..» – радовалась она. Наконец-то сбылись ее детские сны, ее взрослые мечты. Через несколько дней она станет царицей.

Она подошла к новому хитону, который ей только что принесли для примерки. Это будет настоящее чудо!.. Завтра его уже закончат шить. На подоле очень густо были выжиты золотые бусы, а чем выше к талии, тем реже.

Вереника любила блеск и пышность. Ей нравились дорогие наряды, ослепительные украшения. Она неутомимо заботилась о сохранении своей красоты, подолгу оставалась в постели, чтобы сберечь свежесть и бодрость, чтобы не потерять удивительный цвет лица. Она гордилась своей кожей цвета самого лучшего греческого мрамора, своими очень живыми, большими карими глазами. Она часто принимала разнообразные ванны, которым предшествовали долгие часы отдыха. Вереника знала, что ее красота – главнейшее условие удержать за собой Птолемея, весьма неравнодушного к прелестям женщин. От многих она слышала, что после разрыва с Таидой, Птолемей часто менял женщин, не находя успокоения от этой потери. Теперь ей нечего ревновать его теперь к Таиде, которая значительно старше ее и предпочла великому полководцу гениального скульптора Лисиппа.

Как только многоголосое эхо стихло, Вереника подошла к большому зеркалу из полированного серебра. Примерила золотую царскую диадему, украшенную сапфирами и изумрудами из сокровищницы персидских царей, доставшуюся Птолемею после смерти Александра. Весь ее царский наряд будет выдержан в сине-зеленых тонах, которые так ей идут.