Аввакум - Владислав Бахревский Страница 14
Аввакум - Владислав Бахревский читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Башмаков поклонился:
– Такая уж всем нам судьба, государь. Мы не спим – тебе служим. А ты не спишь – Богу служишь.
– Богу, – согласился Алексей Михайлович, а сам смотрел на огонек свечи: десятерых на виселицу…
Они, бедные, не ведают, что им уготовано. Бегут многие, а на виселицу – десятерых. Хорошие, смотришь, люди с жизнью расстанутся… Крестьянам лихо – бегут, дворянам лихо – царю жалуются. Царь – головы долой. Один царь кругом виноват.
Пришел Ртищев, принес квасу. Пить не хотелось, но Алексей Михайлович сделал несколько глотков. Улыбнулся Федору Михайловичу жалостно:
– Поспим, что ли? Свечу гаси.
Лег и затих. А глаз не сомкнул до петухов.
Государь спал, когда над Шкловом встала туча и разразилась сильная, но короткая гроза.
Утром воздух умывал людей бодростью.
Алексей Михайлович проснулся с ясной головой и спокойным сердцем. И тут – сеунч от стольника Матвея Васильевича Шереметева. Взял воевода небольшой, но крепкий город Велиж. Дальний западный угол Смоленской земли, на границе с Псковской и Тверской землями перешел под руку Москвы.
Известие это было получено 26 июня 1655 года. А через десять дней, когда царь со своим Дворовым полком шел к Борисову, порадовали боярин Федор Юрьевич Хворостинин и окольничий Богдан Матвеевич Хитрово. Взяли у неприятеля Минск.
21
Полковник Андрей Лазорев с сотней драгун был послан к наказному гетману Золотаренко с приказом повернуть войско с западного, варшавского направления резко на север, к Вильне. Воевода князь Яков Куденетович Черкасский готовил западню литовскому войску Радзивилла и Гонсевского. Чтобы избежать случайности, Лазореву дали драгунскую сотню: дорога была неблизкой, всяческого вооруженного сброда шаталось во множестве. Как знать, с малым числом людей, может, и ловчее было исполнить воеводский наказ.
Трижды пришлось Лазореву прокладывать дорогу оружием, сторониться городов, замков.
И случилось, что гонец проскочил стороною лагерь Золотаренко и встретился с отрядом черниговского полковника Поповича.
Дело было уже к вечеру, казаки в лагере под городом Свислочью торжествовали победу. Город горел, как вязанка хвороста.
– Неприятель весь под саблю пошел, – сказал Попович цареву гонцу, и лицо его было весело.
– За что же так? – спросил Лазорев.
– Засаду, свиньи, устроили. Полсотни казаков порубили – и головы на пики, нас подразнить.
– Хороша дразнилка.
Лазорев глаз не мог отвести от пожарища.
– Пошли в мою палатку, – пригласил Попович. – У нас праздник.
Андрей Лазорев понимал, что ничего уже не поправить, что зло породило зло, и все-таки не удержался:
– Города и невинных людей надобно беречь. Они – достояние государя.
– Беречь! – Попович фыркнул, как разъяренный кот. – Они не больно нас берегут, когда по землям нашим прохаживаются. Ты, полковник, помалкивай! Ты нашей крови оброненной не видел, наших детей, сваренных в котлах, из котлов не доставал, потому суд твой никому из казаков не указ. Гляди – и молчи. Нас послали воевать, мы – воюем. А как – то наша печаль.
– Убивать в бою и убивать после боя – не одно и то же, – сказал Лазорев, серея лицом. – Я, полковник, тоже жизнь-то прожил всякую. В Истамбуле был и в чуме был… Ты, полковник, присягнув великому государю, – не сам по себе. Ты – часть России, а государь наш русский зря кровь лить никому не позволяет – ни боярину, ни холопу. Вот тебе его указ, где ни жечь, ни убивать не велено. Не послушаешь указа – самого казнят.
– Да я!.. – Попович схватился за саблю, но Лазорев стоял с указом и ждал, когда полковник опамятуется. Опамятовался, принял царское письмо, поцеловал печать. Прочитал царское послание вслух, этак Хмельницкий делал.
– Накормить ты меня и моих людей грозился, – напомнил Лазорев. – Нам в дорогу пора, к Золотаренко.
Попович вдруг просиял, обнял полковника:
– А ты, брат, не хуже казака! Ни в чем не хуже!
– Да и ты русскому ратному человеку под стать!
Тут оба полковника захохотали и пошли есть, потому что солдат что бы ни увидел и что бы ни пережил, а про еду и питье не забывает, ибо уже через час может и бой приключиться, и мало ли еще что.
Уже рано поутру, проскакав ночь напролет, Лазорев был у наказного гетмана.
Золотаренко тотчас поднял свое войско и направился, куда ему было указано; Лазорев же со своими драгунами остался в лагере, чтобы дать передышку людям, а главное – лошадям.
Свято место пусто не бывает. Едва ушел Золотаренко, привалил измученный до смерти отряд изменника Поклонского. В отряде давно уже не слушали приказаний. У кого лошадь была сильнее – приехал раньше, у кого не кормлена – позже. Жолнеры занимали свободные хаты. На то, чтобы кого-то выгонять, сил не было.
Барский дом, где размещался Золотаренко со своими драгунами и где теперь спал Лазорев с дюжиной человек, жолнеры обходили стороной, оставляя его для полковника.
Поклонский был ранен в плечо, езда верхом совершенно разбила его, и он, войдя в залу, лег на свободный диван и заснул сном праведника, хотя этот эпитет, может, и неприличен для сукина сына, изменявшего полякам ради русского жалованья и русским – ибо жалованье показалось недостаточным.
Лазорев спал в соседней зале, в голубой. Проснулся в полдень. Позевывая, протирая глаза, направился на двор, но, открыв дверь в пурпурную залу, остолбенел. На диване спал поляк! Лазорев и сморгнуть не успел, как Поклонский проснулся – солдата Бог бережет – и уставился на русского полковника в полном изумлении.
– День добрый, – сказал Лазорев.
Полковник Поклонский увидал, что сабля при нем, удивился еще более, прочистил горло в кулак и ответил по-русски:
– Здравствуйте!
Воцарилось молчание.
– Полковник Лазорев, – представился Лазорев.
– Полковник Поклонский, – звякнул шпорами Поклонский.
– Ты что же, отдыхаешь? – спросил Лазорев.
– Да, с дороги, – ответил Поклонский.
– Вот и мы… Здесь Золотаренко стоял.
– Золотаренко? – На лбу Поклонского выступила испарина.
– Знаешь, – сказал Лазорев, – я все-таки раньше тебя прибыл. Так что я за хозяина – прошу к столу. У Золотаренко и с едой и с питьем не худо было.
– Охотно принимаю приглашение. – Поклонский наклонил голову. – Трое суток почти с лошадей не сходили.
– Прикажи-ка своим не затевать свалки, – сказал Лазорев. – Я своих тоже предупрежу.
В покинутом господском доме происходила престранная и преудивительная трапеза. За столом, который собрали из столов и столиков по всему дому, жолнеры и драгуны насыщались едою, оставленной расторопными казаками. Жолнеров было раза в два больше, но многие среди них имели ранения, и все они были беглецами.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии