История древней Испании - Юлий Циркин Страница 13

На Западе эллинизация местных преданий могла произойти еще раньше. В Карфагене эллинизация культуры отмечается уже в самом начале IV в. до н. э. Не исключено, что в этом же направлении могли действовать и гадитанские жрецы. Хотя в их храме наблюдалась явная настороженность по отношению к иноверцам, как это видно из слов Эктемона (у АV. Or. mar. 358-363) отом, что чужеземные мореплаватели, помолившись в храме, должны были как можно скорее покинуть его, само присутствие молящихся чужеземцев вело к установлению контактов с ними. И еще большая настороженность иудеев не мешала им, как мы видели, навязываться в братья к спартанцам. Так что римские и греческие авторы вполне могли принять «привязку» к Троянской войне от самих финикийцев. К тому же надо подчеркнуть, что определенная по отношению к этой войне дата основания Гадеса и Утики подтверждается датировкой Псевдо-Аристотеля и Плиния, не содержащей ссылки на войну.

Таким образом, у нас нет никаких оснований сомневаться в достоверности традиции, относящей первый этап финикийской колонизации к концу XII — началу XI в. до н. э.

Обратимся к метрополии. Вопреки существующему мнению ^[121], в Финикии около 1200 г. до н. э. не произошло никакой цезуры в историческом развитии. Катастрофические разрушения, связанные с этническими передвижениями этого времени, непосредственно Финикию не задели. И в этническом, и в политическом, и в экономическом, и в социальном, и в культурном отношении финикийская история конца II—I тыс. до н. э. представляет прямое продолжение предыдущей эпохи ^[122], и финикийцы даже выиграли от этих изменений ^[123]. Конечно, бурные события того времени не могли полностью обойти Финикию. Вторжение «народов моря» и других народов привели, вероятно, к притоку ханаанейского населения в Финикию. Филистимляне из Аскалона, как уже говорилось, разрушили Сидон, жители которого переселились в Тир. В результате в стране возникает демографическое напряжение. Если согласиться с тем, что жертвоприношение mlk явилось ответом на такое напряжение, то свидетельства этого жертвоприношения появляются в XII-Х вв. до н. э. ^[124] Между тем разрешить это напряжение путем экспансии вблизи собственной территории в тот момент финикийцы едва ли могли, так как территория, наиболее удобная для экспансии, расположенная к югу и юго-востоку, т. е. Палестина, была тогда полем ожесточенного соперничества филистимлян и евреев, а непосредственно у южных границ Финикии осели чекеры. Путь на восток преграждали горные цепи Ливана и Антиливана, вполне проходимые для торговых экспедиций или военных походов, но очень трудные для сравнительно массового переселения. К тому же в Сирии в это время уже появляются арамеи, заселяющие эту страну ^[125].

К тому времени финикийцы уже были хорошо знакомы со Средиземным морем. Находки бронзовой фигурки финикийского божества, о которой уже упоминалось, у южного побережья Сицилии, сирийской цилиндрической печати XIV в., остатки скорлупы страусовых яиц, идолов из костей гиппопотама и гребней из слоновой кости II тыс. и некоторых других вещей в Испании, египетских скарабеев, датированных до 1200 г., в Утике и Ликсе свидетельствуют об этом ^[126]. Очень интересной является находка железного меча на юго-востоке Пиренейского полуострова. Относящийся к концу II тыс. до н. э., меч был найден в окружении местных бронзовых предметов ^[127], и он мог быть только привозным из Восточного Средиземноморья, где железо уже было известно. Диодор (V, 35,4) говорит о плаваниях финикийцев ради приобретения серебра, которое они затем продавали грекам, азиатам и другим народам, получая от этого большие выгоды. В связи с этим Диодор рассказывает анекдот, как финикийцы отрубили якоря, заменив их серебром. Этот же анекдот повторяет Псевдо-Аристотель (De mir. aus. 135). И лишь после этих многолетних плаваний, обогативших финикийцев, те приступили к выведению колоний (Diod. V, 35, 5). Все это говорит о существовании стадии предколонизации ^[128].