История географических карт - Ллойд Арнольд Браун Страница 13

Откуда взялась такая огромная разница между величинами, приведенными Клеомедом и Страбоном? Хит предлагает остроумное объяснение, при котором оба источника оказываются в какой-то мере правы. Страбон, рассуждает он, склонен был верить Эратосфену и критически относился к общепринятому мнению по любому вопросу, не обязательно научному. Поэтому, переходя к расчетам и выводам Посидония, он отвергает общепринятую величину расстояния между Александрией и Родосом в 500 миль и использует вместо этого расстояние, названное Эратосфеном – 375 миль. В то же время оба автора, рассказавшие о Посидонии (и Клеомед, и Страбон), по всей видимости, согласны, что угловое расстояние между двумя пунктами составляет одну сорок восьмую часть меридионального большого круга. Теперь посмотрим: 48 раз по 500 миль составит 24 000 миль, а 48 раз по 375 миль – 18 000 миль. Если мы примем эти рассуждения, то придется сделать вывод, что или Клеомед, или Страбон, или оба автора работали только с изложением рассуждений Посидония, то есть с описанием его метода без числовых значений, и взяли на себя смелость добавить недостающие детали самостоятельно. Однако Страбон – всем историкам историк – привел меньшую из двух величин, и в результате общее признание получила длина земной окружности равная 18 000 миль. Соответственно один градус дуги считался равным 50 милям. Этим двум стандартам суждено было изменить ход истории и долгие годы причинять мучения многим поколениям географов.

Самое раннее известное измерение окружности Земли провел Эратосфен около 240 г. до н. э. Его вычисления базировались на 1) угловой высоте солнца и 2) линейном расстоянии между Александрией и Сиеной

Обсуждая прогресс картографии, Страбон ссылается на карты, нарисованные «древними», но, следуя провозглашенному им самим принципу – игнорировать всех, кроме самых авторитетных из «современных» авторов, – он не говорит почти ничего, что могло бы указать нам, насколько на самом деле древни эти «древние». Он не называет никого из них по имени и вообще очень неопределенно говорит о развитии картографии до Гомера. Тем не менее изготовление карт – возможно, древнейшая разновидность примитивного искусства, поскольку с самого начала у этого искусства была цель. Это искусство столь же старо, как первые линии, проведенные человеком на песке или на стене пещеры. Более того, способность изобразить кусок земной поверхности – хотя бы небольшой – с помощью палочек и камешков или куска мела настолько универсальна, что, возможно, ее можно даже рассматривать как инстинктивную. Бесчисленные исследователи, имевшие дело с примитивными племенами, отмечали этот факт. Когда все остальные методы общения ничего не дают, на помощь приходит универсальный язык примитивной карты или схемы.

Самые ранние карты базировались на личном опыте и знакомстве с местностью. Они показывали путь через лес до соседнего племени; места, где можно обнаружить дичь, воду или соль; направление и расстояние до вражеских племен. Кочевой образ жизни несколько усложнял картину; бродячим племенам необходимо было знать, как пересечь пустыню и не умереть от жажды и как добраться домой за много миль после летнего выпаса скота. Чтобы начать войну – то есть приобрести землю этим древнейшим способом, – нужно было знать территорию соседей и хорошо в ней ориентироваться. Для торговли с другими племенами и народами нужны были еще большие знания о расстояниях и направлениях; чем дальше располагались рынки, тем точнее должны были быть к ним маршруты. По мере распространения цивилизации знания о расстояниях и направлениях приобретали все большее значение. Подобно записям ранних астрологов, географические описания и рисунки, рассказывающие, как добраться из одного места в другое, наносились – тем или иным способом – на камень, папирус или пергамент. Почти ничего из этих записей не сохранилось.

Карты и глобусы «древних», о которых говорит Страбон, делятся на две большие группы: представления мира в целом и карты небольших участков местности. Какая группа возникла первой – неясно, так как на самых ранних картах изображение родного городка можно с тем же успехом рассматривать как карту мира, ибо человек, нарисовавший карту, изобразил на ней именно это: свой мир – плоскую поверхность, центр которой, или точку наблюдения, можно обозначить как X и пределы которой ограничены кругом горизонта, видимого из этой точки. Круг горизонта и круг мира расширялись в прямой пропорции к росту мобильности человека; он, вероятно, не раз задумывался над тем, как далеко нужно заехать, чтобы добраться до горизонта – места, откуда можно спрыгнуть вниз. Если говорить в масштабах наций, в мире в то время существовало несколько географических центров. Для эллинов центром мира была Греция, а центром Греции – Дельфы. Каждая нация в своем развитии проходила эту стадию, и в какой-то момент у мира было столько же центров, сколько в нем существовало стран. Мир в форме диска – или по крайней мере то, что осталось от этой концепции со времен Гомера, – расширился в конце концов до того, что стал охватывать весь бассейн Средиземного моря, Черное море, Египет, Вавилон и Ассирию, но карт этого мира не существует. Все, что можно доказать на основании литературных источников, – что в дохристианскую эпоху такие карты существовали.

Самые ранние свидетельства изготовления карт исходят из Вавилона, где кадастровая съемка (то есть составление планов земельных владений) в целях налогообложения собственности проводилась еще во времена Саргона Аккадского (ок. 2300 г. до н. э.). В Британском музее имеются глиняные таблички, датируемые 2300–2100 гг. до н. э., с записями по земельной съемке. На одной из таких табличек грубо изображена часть Нижней Вавилонии в окружении «соленой реки», или Океана. Папирус, хранящийся в Туринском музее, изображает триумфальное возвращение Сети I (1366–1333 гг. до н. э.) из Сирии; на нем показана дорога из Пелузия в Героополь, украшенная изящными рисунками. Аполлоний Родосский, ставший библиотекарем Александрии в 196 г. до н. э., писал в своей «Аргонавтике», что обитатели Колхиды – колонии, возникшей во времена Рамсеса II (ок. 1250 г. до н. э.), – передают из поколения в поколение некие резные деревянные таблички, на которых точно изображены Земля, море, дороги и города. Существует и еще несколько образцов ранних карт и планов, изготовленных за тысячу или более лет до Анаксимандра, которого греки почитали как изобретателя картографии.

Даже в самых ранних литературных произведениях, имеющих отношение к картографии, можно обнаружить упоминания о карте мира – не важно, что думали в тот момент о размерах и форме Земли. Гекатей, так бойко писавший о своих путешествиях по всему миру, оставил после себя бронзовую табличку с выгравированной надписью «весь круг Земли, море и реки». Геродот сообщил, что около 500 г. до н. э. эту карту показывал Клеомену, царю Спарты, Аристагор, тиран Мнлета, пытавшийся организовать восстание против персов и нуждавшийся в помощи спартанцев. Эта карта, вероятно, представляла собой переработку более ранней карты, изготовленной Анаксимандром.

В комедии Аристофана «Облака» (423 г. до н. э.) на сцену выносили карту мира, на которой ученик Сократа показывал аудитории знакомые места, например Афины. Звучал следующий диалог: