Фавориты Екатерины Великой - Нина Соротокина Страница 13

Надобно рассказать об активной участнице заговора Екатерине Романовне Дашковой, в девичестве Воронцовой. Пётр III был её крёстным отцом, фаворитка Елизавета Воронцова родной сестрой, канцлеру она приходилась племянницей, а муж вёл свой род от Рюриковичей. К этому послужному списку надобно добавить, что Екатерина Романовна была яркой и значительной фигурой, позже она объездила всю Европу, потом стала президентом Академии наук, составляла словари, подарила русскому языку букву «ё» и, наконец, оставила замечательные «Записки» — бесценный документ всем, изучающим русскую историю. В своих «Записках» она совершенно искренне пишет, что её роль в воцарении Екатерины была чуть ли не главной, но, если говорить точно, эта восемнадцатилетняя девочка просто оказалась в нужный час в нужном месте.

Злые языки утверждают, что Дашков тоже побывал в любовниках Екатерины. Даже если это и так, то эта его роль совершенно скрыта от глаз потомков. Первая встреча двух Екатерин произошла в Москве в доме князя Дашкова. Екатерина Романовна была ещё только обручена со своим будущим супругом, ей было пятнадцать лет. Великая княгиня нашла разговор с девочкой очень интересным, они читали одни и те же книги, одинаково смотрели на жизнь.

По приезде в Петербург Дашкова вошла в свет, она полюбила Екатерину всем сердцем, но великий князь Пётр ревновал свою крестницу к жене и часто выказывал неудовольствие за её стремление общаться с великой княгиней. Накануне смерти императрицы Елизаветы Дашкова, вся в простуде, сплошной подвиг и возвышенность, тайно пришла к Екатерине, чтобы заверить великую княгиню в своей абсолютной преданности. Небезынтересно передать хотя бы частично их разговор, так возвышенно изъяснялись в XVIII веке.

«— Что привело вас ко мне в столь поздний час, дорогая княгиня и заставило вас рисковать вашим здоровьем, столь драгоценным для меня и вашего супруга?

— Ваше высочество, — ответила я, — я не могла дальше противиться потребности узнать, какими средствами можно рассеять грозовые тучи, которые собираются над вашей головой. Ради Бога, доверьтесь мне; я заслуживаю вашего доверия и надеюсь стать ещё более достойной его. Чем вы думаете обеспечить свою безопасность?.. Скажите мне, что мне делать.

Великая княгиня залилась слезами; она прижала меня к своему сердцу и сказала:

— Я не смею выразить, насколько я благодарна вам, моя дорогая княгиня. Поверьте мне, что я доверяю вам безгранично и говорю чистейшую правду; у меня нет никакого плана, я не могу ничего предпринять, и я хочу и должна мужественно вынести всё, что меня ожидает; единственная моя надежда на Бога; предаю себя в его руки.

— В таком случае за вас должны действовать ваши друзья, — ответила я, — и я не останусь позади других в рвении и жертвах».

Спустя небольшой срок, в начале января, произошёл неприятный инцидент. Во время вахтпарада императору показалось, что рота гвардейцев, которой командовал князь Дашков, не развернулась должным образом. Император сделал замечание, князь вежливо возразил, Пётр настаивал. Кончилось дело тем, что князь разозлился и повысил голос, чем не только разозлил, но и напугал Петра. Родственники князя, опасаясь последствий, раздобыли ему место в русском посольстве в Константинополе, и он спешно оставил Петербург.

Этим объясняется, что сам Дашков никакого участия в заговоре не принимал, но жена старалась за двоих. Она знала однополчанцев мужа и начала вести активную агитацию в пользу Екатерины. Она же познакомила императрицу с неким Одаром, который сыграл свою роль в перевороте (помог найти деньги). При этом она придумывала свой план помощи государыне, для чего изучала книги о революциях в различных частях света. С Екатериной она редко виделась, но переписывалась очень аккуратно.

Состоялся у неё ответственный разговор и с Паниным. «Так как для нас было очень важно, — пишет Дашкова, — чтобы человек его характера принадлежал нашей партии, я несколько раз решалась заговорить с ним о вероятности низложения Петра III». Но Панин уходил от ответственного разговора. Он стоял «за соблюдение законности и за содействие Сената». Видимо, он находил неуместным обсуждать столь серьёзные темы с восемнадцатилетней девочкой. Но случай для откровенностей вскоре представился. Пётр III наградил Елизавету Воронцову орденом Святой Екатерины, которым обычно награждали только особ императорской фамилии. Дело шло к развязке. Дашкова увиделась с Паниным и открыла карты, назвала ему участников заговора, сообщила, что все готовы к действию, но Екатерина ничего не знает об этом. Вот здесь Панин по-настоящему испугался и за саму Дашкову, и за заговорщиков. Панина можно понять, в то время он ещё не мог оценить характер этой молодой женщины.

Дашкова также решила вовлечь в заговор графа Кирилла Разумовского, но сомневалась в успехе, поскольку, по её мнению, граф был обласкан Петром III, непомерно богат и ленив. Она придумала обходной манёвр, уговаривая гвардейцев Рославлева, Ласунского, Бредихтина и прочих каждый день бывать у графа и как бы исподволь заводить разговор о странном правлении императора, о слухах, которые будоражат город, о возможном перевороте, а когда план созреет окончательно, поставить графа перед фактом, назвав имена заговорщиков. Само собой получалось, что Разумовский в их числе. Дашкова пишет, что её план удался на славу. Ей было невдомёк, что у Кирилла Григорьевича был свой канал связи.

Позднее Панин сообщил о подробностях переворота датскому послу Ассебургу. В своём рассказе Панин приписывает главную роль себе. Он якобы посвятил в тайну и Разумовского, и Волконского, и отправил в Петергоф за государыней карету, и вообще все нити заговора держал в своих руках. Очень может быть, что так и было.

Новгородский архиепископ тоже был посвящён в планы заговорщиков и относился к ним положительно. Между тем двор уехал в Ораниенбаум, Екатерина с небольшим штатом жила отдельно в Петергофе. В столице было неспокойно. Гвардия ждала отправки в Данию, а с ней отъезда за границу Петра. Екатерина писала Дашковой из Петергофа, чтобы все «держали себя смирно, так как минута действия не будет упущена». Кем не будет упущена, кто распорядится? Все словно ждали сигнала, но никто не брал на себя ответственности.

Распорядился случай. За всё время работы заговорщиков не было ни одного предательства, тайна была сохранена, и вдруг 27 июня по городу стремительно разносится слух, что арестован гвардеец Измайловского полка Пассек. Дашкова узнала об этом от Григория Орлова, который пришёл к ней домой, чтобы сообщить ужасную вещь. В это время у Дашковой был Панин. Он воспринял известие спокойно — мало ли за что арестовали Пассека, может быть, за упущение по службе. Но Дашкова понимала всю опасность происшедшего. Она тут же уговорила Орлова немедленно узнать истинную причину ареста. Если дело политическое, то это сигнал к действию. В противном случае арест грозит раскрытием заговора, пойдут новые аресты. А это крах!

Орлов узнал причину — да, арест Пассека носил политический характер. Н.И. Павленко так описывает это событие: «26 июня капрал Преображенского полка спросил у поручика Измайлова, скоро ли свергнут императора. Измайлов донёс о заданном вопросе секунд-майору Воейкову, а тот — полковнику Ушакову. В ходе открывшегося следствия было обнаружено недоброжелательное высказывание об императоре капитан-поручика Пассека. Вечером 27-го его взяли под арест».