Битва за Атлантику. Эскорты кораблей британских ВМС. 1939-1945 - Денис Райнер Страница 13

Между тем, судя по всему, немецкая подводная лодка действительно находилась вблизи Скапа-Флоу. За сутки до нашего совместного с «Келли» мероприятия ее присутствие зафиксировала одна из петель, а еще за сутки или двое до этого «Дейви» зафиксировал контакт и произвел атаку. К тому моменту, как капитан «Келли» решил отказаться от совместных поисков и передал мне сигнал «следую самостоятельно», я находился на ногах уже 70 часов. Такое для меня было впервые. Кстати, самым тяжелым оказался период между 24 и 36 часами. Затем я почувствовал себя бодрее и даже восстановил утраченную было работоспособность.

Вернувшись в Скапа, мы пришвартовались у борта «Келли», и лорд Луис пригласил меня на ужин. Еще более порадовал меня тот факт, что он пригласил и Ланга. Меня довольно часто приглашали на военные корабли – выпить, поужинать, принять душ или сделать все три дела сразу, но капитан «Келли» был первым, кто пригласил и моего шкипера. Ланг, извинившись, отклонил приглашение, но явно был польщен.

В феврале было решено, что корабли группы по очереди отправятся в Абердин для дегауссинга – размагничивания для защиты от магнитных мин. Когда освободился первый причал, я поставил к нему «Лох-Туллу» и посетил в Букингемском дворце первую военную церемонию пожалования звания. Я оказался единственным представителем КВДР и самым последним офицером в шеренге. Когда до меня дошла очередь, его величество сказал: «Я так рад видеть сегодня здесь одного из вас». Я был настолько удивлен, что, лишь только он отошел, непроизвольно отошел назад и сделал поворот вправо, так что стоящему прямо за мной чрезвычайно важному армейскому офицеру пришлось предпринимать срочный уклоняющий маневр, чтобы избежать столкновения.

В Лондоне я провел два дня с женой и снова вернулся в Абердин, чтобы вести «Лох-Туллу» на север.

Когда одно судно из группы постоянно отсутствует, на долю остальных четырех остается больше работы, и к середине марта 1940 года люди изрядно устали. К концу месяца я и сам отправился к врачу – появились проблемы со зрением. Ночью я плохо видел огни, да к тому же они двоились. Мне был дан трехнедельный отпуск по болезни, а в помощь Лангу направлен еще один вахтенный офицер.

Дома меня осмотрел наш домашний доктор и прописал для начала трехсуточный сон. Затем приехал отчим и привез новости: в Норвегии назревают большие проблемы. Я не мог допустить, чтобы мои корабли отправились в бой без меня, и, отдохнув одну неделю, поспешил обратно. Пока я находился в дороге, Гитлер ввел войска в Норвегию. Я отправил Лангу телеграмму с приказом любыми правдами и неправдами удержать «Лох-Туллу» на западном патрулировании до моего прибытия и выслать за мной в Терсо шлюпку. Я не собирался показываться на базе Линесс, так как опасался, что мне не позволят подняться на борт. Все вышло, как я и задумал. Пока основная масса офицеров и матросов спешили на пароме в Скапа, я на судовой шлюпке добрался до «Лох-Туллы», откуда отправил сообщение адмиралу: «Принял командование группой». Полагаю, на мои проблемы командованию было глубоко наплевать. Все были слишком заняты.

Каждый день приходили новые группы противолодочных траулеров. Они получали топливо и следовали дальше – в Норвегию. Как же мы им завидовали! К кому мы только не обращались с просьбой послать нас туда же! Тщетно.

Месяцем позже траулеры потянулись назад. Вернее, то, что от них осталось. Они приходили по одному или по два, ненадолго задерживались, чтобы выгрузить самый невообразимый набор оружия и оборудования, спасенного с погибших кораблей, и шли дальше на юг. Я беседовал со многими знакомыми капитанами. Все твердили одно и то же: нас разбила авиация – не военные корабли немцев, не наземные силы, а именно авиация. За прошедший период наши моряки успели познакомиться с методами действий немецких летчиков и нашли их смертельно опасными. Оказалось, что немцы практически не обращают внимания на пулеметы Люиса – наше единственное орудие ПВО. Зато они не выдерживают огня четырехдюймовок. И не важно, что это орудия с малым углом возвышения. Немчура же этого не знает. И если такая пушка направлена примерно в нужном направлении и выплевывает снаряд за снарядом, сопровождая это действо надлежащим шумовым и дымовым оформлением, фашисты обычно не выдерживали представления и улетали на поиски более спокойной мишени. Побывавшие в Норвегии моряки также рассказали, что естественное желание выжить заставило их отказаться от существующей традиции открывать огонь только по приказу командира. В бою события разворачиваются настолько быстро – немцы выныривают из облаков прямо над мачтами корабля, – что артиллеристы должны иметь разрешение открывать огонь, не дожидаясь приказа, по любому самолету, идентифицированному как вражеский. То, что я узнал, убедило меня в правильности такой постановки вопроса. И я сразу же отдал соответствующие приказы на своих кораблях. Впоследствии на всех кораблях, которыми мне доводилось командовать, устанавливалось это незыблемое правило. Трижды оно помогло нам спастись. И никто не стремился злоупотреблять этой возможностью.

Норвегия доказала несовершенство системы командиров групп и подразделений. Эта система неплохо работала, когда у нас было много людей и мало кораблей. Она была чрезмерно расточительной, когда речь шла о людях, способных командовать. В группе из пяти кораблей был командир группы, два командира подразделения и еще пять капитанов. В общем, три командира были явно лишними. Когда начали поступать новые корабли, командиры групп и подразделений из числа КВР стали командирами корветов. На флот прибывали и новые, получившие боевое крещение офицеры. На каждом траулере появился еще один вахтенный офицер. Теперь уже не было нужды в нашем старом расписании «вахта и вахта». Вахту попеременно несли трое. В наши группы поступало подкрепление из расформированных и распавшихся старых групп. Мы получили два новых судна, а также обещание еще двух в июле и пяти зимой. Одновременно произошло некоторое смещение акцентов в противолодочной тактике. До сих пор мы патрулировали подходы к портам. Теперь безопасность портов обеспечивалась кабельными петлями, боновыми заграждениями и вспомогательными патрулями. Упор медленно, но верно стал смещаться к эскортной работе. Где вероятнее всего обнаружить вражескую подлодку? Возле конвоя. Конвой стал нашим подопечным и в то же время… приманкой.

Теперь, когда группа состояла из семи судов, а некоторые из них постоянно находились в море, я не мог отвечать за все, оставаясь на «Лох-Тулле». Наступил момент, когда мне пришлось оттуда убраться. Теперь у меня была небольшая каюта на новой плавбазе «Данлюс-Касл», место в расширенном оборонном отделе (РОО) и должность противолодочного офицера штаба. Было решено, что в случае организации охоты я выйду в море на любом судне группы, которое в это время будет на базе. Дюнкерк прошел для нас незаметно – ничего нового в нашей повседневной рутине не появилось. В июле пришла еще одна группа под командованием лейтенанта-коммандера И. Дж. Тайсона из КВР. Хотя он был старше меня по званию, я был обладателем штабной должности и продолжал управлять патрулями. Теперь у меня вообще не было нужды выходить в море – Тайсон отлично справлялся со всеми задачами. Так волею судьбы я оказался оторванным от моих возлюбленных кораблей и стал береговой штабной крысой. Такое положение меня совершенно не устраивало, и я стал разрабатывать план по своему освобождению. Первым делом я написал рапорт адмиралу. По неизвестной причине мой рапорт, совершив путешествие по кабинетам, вернулся ко мне на рассмотрение. Недолго думая я наложил резолюцию «думаю, его можно отпустить» и расписался. К сожалению, больше я сего документа не видел – должно быть, он где-то затерялся.