Лучшие истории любви XX века - Елена Прокофьева Страница 13

Уже умирая, в жару, в бреду, Анна продолжала твердить о предстоящих спектаклях, о том, чтобы машину за ней прислали пораньше, чтоб она могла дополнительно отрепетировать перед спектаклем, потому что «неважно себя чувствует». Дандре в отчаянии вызвал из Парижа доктора Залевского, которому Анна доверяла. Залевский попытался с помощью дренажной трубки откачать жидкость из легких и плевры, не вынимая ребра. По-видимому, это не удалось, и в ночь с 22 на 23 января 1931 года Анна Павлова скончалась. Ее последними словами, обращенными к мужу, были: «Принесите мне костюм лебедя…»

А своей личной горничной Маргерит Летьенн балерина прошептала напоследок, указав рукой на роскошное платье, купленное в Париже специально для торжеств, намечавшихся в Гааге, да так ни разу и не надетое: «Лучше бы я потратила эти деньги на моих детей».

После смерти Анны отношения между Любовью Федоровной и Виктором Дандре совершенно разрушились. Еще в 1908 году Анна написала завещание, в котором своей единственной наследницей назначила мать. Дандре пытался оспорить завещание, довел дело до суда, но проиграл, поскольку не смог предоставить никаких документов, свидетельствующих, что Анна Павлова была его законной женой. Так что Любовь Федоровна доживала свои дни в «Айви-хаус», в окружении тюльпанов и лебедей. Правда, сироток там уже не было, их отправили в один из основанных Анной приютов. Но до самой своей смерти Любовь Федоровна следила за тем, чтобы в приютах все шло так же, как и при Анне.

Виктор Дандре пережил жену на 13 лет. Жил тихо и незаметно, писал воспоминания о своей великой жене. Умер в бедности, потому что не мог доказать, что был мужем Павловой, и не имел никаких прав на ее состояние. Интересно, что за всю совместную жизнь супруги фотографировались лишь дважды. Впрочем, Анна предпочитала позировать в балетных костюмах, в обнимку с партнером по танцу – или с любимым лебедем. Анна Павлова никогда не переставала думать о России. Она переводила значительные денежные средства для голодающих Поволжья, отправляла посылки ученикам Петербургской балетной школы, давала благотворительные спектакли в пользу русских беспризорников. Она все время говорила о возвращении на родину… И наверное, вернулась бы, если бы не Виктор Дандре и Любовь Федоровна, выступавшие категорически против. Ослушаться двоих самых главных для нее людей Павлова не могла и не стала ничего предпринимать для возвращения. Но мечтать продолжала, хотя говорила об этом все реже. Как-то в Индии, увидев обряд сожжения тела умершего, Анна пожелала, чтобы ее тоже кремировали, и добавила: «Так позже будет легче возвратить мой прах в дорогую Россию».

Анна в роли Одетты. 1914 год

Виктор Дандре исполнил желание Анны – правда, испросив прежде разрешения у Православной церкви, ибо православные признают только похороны в освященной земле. Священник Розанов, посетивший Павлову незадолго до ее кончины, в порядке исключения дал согласие на «огненное погребение».

Вопреки протестам русской эмиграции, желавшей, чтобы прах Павловой был захоронен на русском кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа, Дандре купил ниши 5791 и 3797 в крематории «Гоулдерс Грин» в Англии: для урны с прахом Анны и для себя – на будущее.

Виктор никогда не сомневался в том, что в конце концов желание Анны быть похороненной в России осуществится, а извлечь урну из ниши проще, чем из земли… Единственное, на чем Виктор Дандре всегда настаивал, – так это на том, чтобы даже после смерти не разлучаться с Анной. Он даже оговорил в завещании особый пункт, согласно которому в случае перенесения урны с прахом Анны Павловой Виктора Дандре непременно должны были бы перезахоронить вместе с ней: «Я поручаю моим поверенным купить ниши 5791 и 3797 в крематории «Гоулдерс Грин» в качестве места для урн, содержащих мой прах и прах моей любимой жены Анны, известной как Анна Павлова. Я даю полномочия моим поверенным дать согласие на перенос праха моей жены и, если они сочтут возможным, также и моего праха в Россию, если когда-нибудь русское правительство или правительство любой крупной российской провинции будет добиваться переноса и даст моим поверенным удовлетворительные заверения в том, что прах Анны Павловой получит должные честь и уважение».