Фельдмаршал Румянцев - Виктор Петелин Страница 13
Фельдмаршал Румянцев - Виктор Петелин читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Румянцев посмотрел на карту. «Да, пойти на них – это верный проигрыш битвы, они защищены берегами. А мы в открытом море… Нет, правильно Ласси решил подождать корабли адмирала Головкина. Вот тогда-то и нужно было активно начинать генеральную баталию. Но и тогда действия на море были только демонстрацией, а потом и вообще русские корабли ушли к Ревелю и бросили там якоря. А ведь вроде бы ничего не мешало русским для открытых военных действий на море и на суше. И вот все чего-то ждут… Разве могут сделать что-то дипломаты на переговорах, если полководцы медлят с генеральным сражением… Стар стал Ласси, медлителен, чрезмерно осторожен, все чего-то опасается… Неужели не видит, что шведы иссякли, ждут не дождутся конца войны. Но гордость им не позволит согласиться, что они проиграли войну. Вот и тянут. Авось думают, удастся им что-нибудь выторговать у русских. Нет, уж как-нибудь отобьюсь от их притязаний…»
А между тем события на переговорах ждали действительно лишь военного толчка. И этот толчок произошел.
В конце июня русские войска подошли к Фридрихсгаму, который шведы без сопротивления тотчас же оставили. Город подожгли сами шведы. Левенгаупт отступил к Гельсингфорсу. Русские заняли Кюмень, Борго, затем без сопротивления сдались Нейшлот, Тавастгауз. Лишь в августе Ласси догнал армию Левенгаупта у Гельсингфорса, отрезав ей путь к отступлению к Або… Совсем недавно здесь воевал Петр Великий. И Ласси воспользовался тем же маневром, которым добился победы Петр: с помощью финского крестьянина он нашел ту дорогу, которую проложил Петр, чтобы закрыть путь к отступлению шведам.
И этот маневр снова привел к полной победе. Активные действия русского флота позволили сковать свободу шведской армии. Генералы Левенгаупт и Будденброк, вызванные в Стокгольм, со стороны моря, едва успели проскочить через блокаду русских кораблей. Без всякого сопротивления семнадцатитысячная шведская армия под командованием генерала Бускета капитулировала, выговорив себе право вернуться в Швецию, оставив лишь артиллерию.
26 августа 1742 года русские снова вошли в Гельсингфорс. Финские войска разошлись по домам, шведские готовились к отплытию домой. А переговоры все продолжались…
Много странностей было в поведении шведских генералов, которые были осуждены и казнены. Да и современники считали, что «поведение шведов было так странно и так противно тому, что обыкновенно делается, что потомство с трудом поверит известиям об этой войне».
Казалось бы, все стало ясно: полная победа над шведами открывала путь к быстрому заключению мира. Но не так-то все оказывается просто. Шведы продолжали настаивать на благоприятных для себя мирных условиях заключения договора.
Конечно, шведы уже и не помышляли о тех условиях, на которых они настаивали совсем недавно. Они искали средства оставить за собой хотя бы часть Финляндии. И неожиданно для Александра Ивановича Румянцева, который уже считал дело сделанным, снова все чуть не рухнуло: шведы предложили в наследники шведского престола герцога Голштинского, племянника русской императрицы, сына ее сестры Анны, вышедшей замуж за герцога Голштинского еще при Петре Великом. И соглашались вновь признать условия Ништадтского мира. Румянцев настаивал на том, чтобы оставить за Россией завоеванные в войне новые территории. Шведы предложили избрание епископа Любского на шведский престол, если Россия откажется от завоеванных территорий. В Петербурге рассудили, что мир со Швецией лучше войны, и вскоре епископ Любский, Адольф-Фридрих, брат наследника русского престола Петра Федоровича, был избран на шведский престол, а Россия уступила большую часть завоеванных территорий в Финляндии.
С известием о мире Александр Иванович послал в Петербург своего сына Петра Румянцева, участвовавшего во взятии города Гельсингфорса, принимавшего участие в конгрессе в Абове, «находясь при разнокомандущих генералах, употребляем был в разные курьерские посылки», как вспоминал он позднее.
Прибывший в Петербург капитан Петр Румянцев был тепло встречен императрицей и пожалован сразу в полковники.
Это было 3 июля 1743 года. Полковнику Петру Румянцеву было чуть больше восемнадцати лет. Вскоре он принял командование Воронежским пехотным полком.
Отцовский урок
Генерал-аншеф Румянцев, казалось бы, мог быть доволен своей жизнью. Елизавета Петровна за годы своего правления оказала ему много милостей. Вот и не так давно, 15 июля 1744 года, в день торжественного празднования в Москве мира со Швецией, Александр Иванович Румянцев с потомством своим был возведен в графское достоинство. В грамоте на этот титул были перечислены все его заслуги и заслуги его предков, теперь на гербе его рода красуется надпись: «Non solum arinis». Действительно, «не токмо оружием» служил он своему Отечеству. С улыбкой вспоминал старый Румянцев слова императрицы, пожелавшей, чтобы этому девизу во все времена следовали его потомки ненарушимо. И после этого милости так и сыпались на него. Пожалованы были земли в Прибалтийском крае, жена Мария Андреевна стала статс-дамой ее величества. Поговаривали даже о назначении Румянцева вице-канцлером. Особенно хлопотал об этом преданный Лесток. Конечно, у него была своя выгода: Румянцев давно держался партии, которая стояла за французские интересы при российском дворе. Стар, видно, не подошел для этой роли… Он привык больше действовать, чем интриговать… Но все эти государственные помыслы как-то меньше занимали его. Правда, он по-прежнему бывал при дворе как сенатор, принимал участие в заседаниях совета, обсуждавшего возможное участие России против Пруссии, забиравшей все большую волю в европейской политике, но государственной должности никакой не имел.
Чаще всего он думал о судьбе своего единственного сына Петра, своенравного, беспокойного гуляки. Сколько раз отец добром просил его остепениться, бросить все эти дурацкие молодечества, которые никогда к добру привести не могут.
Старый Румянцев не на шутку разволновался, вспоминая все проступки своего любимого сына. Никак он не мог забыть, что сын отказался жениться на дочери покойного Артемия Волынского. Чем плоха партия? «Сама наша всемилостивейшая государыня, милосердуя о нем, беспутном дураке, изволила побеспокоиться об этом браке, изволила сказать, что Петруше приспело время жениться, и изволила назвать невесту, жалуя таким образом не только его, но и всю нашу фамилию… Пусть она не красавица, но и не дурна, пред прочими же невестами весьма богата. Все знают, что за ней дают более двух тысяч душ, а может, и все три тысячи, двор московский, у Кузнецкого моста, такой, что в Москве другого едва ли сыскать можно. Здесь, в Набережной улице, у Крюкова канала, каменный великий дом, к тому же конский завод и всякий домовый скарб. Да и сама невеста весьма неглупа и состояния самого доброго. А уж как хлопотала об этом деле сама государыня, говорила, что Волынской добивались два старших сына фельдмаршала князя Михаила Михайловича Голицына, сыновья статс-дамы графини Чернышевой, но всем отказала государыня в надежде женить Петрушу на ней. Да и понятны ее хлопоты за него, ведь все знают, что государыня по крови близко обязана свойством. Всемилостивейшая государыня помнит, что Наталья Кирилловна Нарышкина, мать великого государя российского, родственница знаменитого боярина Матвеева, воспитывалась в его доме и своей красотой и разумом пленила сердце царя Алексея Михайловича. Из дома боярина Матвеева она ушла в кремлевские палаты и стала матерью великого преобразователя. А мать моего Петра – внучка того самого Артемона Сергеевича Матвеева. Дальнее, конечно, родство, но все ж таки… А мой остолоп не воспользовался таким расположением матушки-государыни… Может, корень-то у них один – боярин Матвеев… Может, мой Петруша – правнук его, а всемилостивейшая государыня Елизавета Петровна – его правнучка? Кто знает… В чужую спальню не заглянешь. Во всяком случае, Елизавета Петровна знает о свойстве с Матвеевыми и хочет оказать милости не только его внучке, но и его родному правнуку».
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии