Петр Столыпин. Крестный путь реформатора - Виктор Воронин Страница 13

Столыпин умело управлял в Ковенской губернии, где большую часть населения составляли поляки, а также литовцы, евреи, немцы. В Гродненской губернии поляки и евреи также составляли большой процент населения, а белорусы в значительной мере находились под католическим влиянием. По Первой Всеобщей российской переписи населения 1897 года Гродненская губерния по вероисповеданию делилась следующим образом: православные — 827724, католики — 384696, иудеи — 281303, протестанты — 13067, магометане — 3238. Национальности в губернии, согласно энциклопедии Брокгауза и Ефрона, распределялись следующим образом: «Преобладающее население — главным образом белорусы, составляющее около 54 %; евреи, появившиеся здесь, как полагают, в первой половине XII века, составляют до 19 %; поляков (преимущественно Мазуров) немногим более 20 %, преимущественно в юго-зап. уездах, в особенности Белостокском и Вельском. Литовцы в числе нескольких тысяч человек живут в северной части губернии. Татары, переселенные в Литву великим князем Витовтом между 1395–1398 гг., ныне в числе 3273 д. об. п. ^[3] встречаются всего чаще в Слонимском уезде. Значительная часть немцев живет в присоединенной от Пруссии части Белостокской области. Небольшое число голландцев… Некоторыми показываются еще бужане и ятвяги; но они совершенно слились с местным населением, от которого невозможно их отличить».

Однако польско-католическое влияние было несравненно сильнее, чем можно судить, исходя только из этих цифр. Если подавляющее большинство православных составляли простые крестьяне, то местные помещики почти полностью состояли из поляков-католиков.

Фон Плеве небезосновательно предполагал, что Столыпин в Гродненской губернии справится с польским вопросом не менее успешно, чем он это делал в Ковенской. Министр внутренних дел не ошибся — несмотря на то, что польское население было настроено оппозиционно по отношению к имперской власти, во время губернаторства Столыпина никаких серьезных проблем с поляками не было. И подобного результата губернатор достиг вовсе не репрессивными мерами, а взаимопониманием на основе общих интересов. Он сумел показать свое уважение к религии и национальным чувствам польского населения и убедить его в необходимости поддержания стабильности в губернии.

Конечно, Столыпин ни в коей мере не был полонофилом, просто он трезво смотрел на положение дел и видел, что политика государственного давления на польское население с целью заставить его отказаться от своей национально-культурной идентичности и веры предков может привести лишь к взрыву. Но он был и против односторонних уступок со стороны правительства, дающих возможность полонизировать западные губернии, о чем говорил недвусмысленно: «…судьбе было угодно, чтобы опыт, единожды уже произведенный после смерти Екатерины Второй, повторился еще раз. По восшествии на престол император Александр Второй, по врожденному своему великодушию, сделал еще раз попытку привлечь на свою сторону польские элементы Западного края. Вместо того, чтобы продолжать политику проведения русских начал, которые уже начали получать преобладание над польскими стремлениями и влияниями, поставлено было целью эти стремления и влияния обезвредить, сделать их одним из слагаемых государственности в Западном крае. И, тривиально говоря, поляки были попросту еще раз сбиты с толку; поляки никогда не отказывались и не стремились отказаться от своей национальности, какие бы льготы им предоставлены ни были, а льготы эти, со своей стороны, питали надежды и иллюзии осуществления национального польского стремления полонизации края… В это время пробудились у поляков все врожденные хорошие и дурные стремления; они проснулись, пробужденные примирительной политикой императора Александра Второго, политикой, которая, как и 30 лет перед этим, окончилась вторым вооруженным восстанием».

О том, насколько гродненский опыт Столыпина был отмечен в Петербурге, свидетельствует тот факт, что фон Плеве попросил губернатора оценить свой план изменения системы земского самоуправления в западных губерниях. Основой плана было то, что земские гласные должны были не избираться, а назначаться губернатором — таким образом правительство хотело нанести удар по польскому влиянию. Характерно, что Столыпин ответил своему непосредственному начальнику в довольно критическом ключе. Он не согласился с тем, что земских гласных следует назначать (что лишило бы тогда земское самоуправление всякого смысла), и предложил в качестве альтернативы создание так называемых «коллегий выборщиков», которые составляли бы жители губернии на основе определенного имущественного ценза. При этом Столыпин выступил категорически против каких-либо ограничений на основании вероисповедания и национальной принадлежности. Касалось это не только поляков-католиков, но и евреев, которых Столыпин впервые в России предложил сделать полноправными участниками местного самоуправления. Впрочем, миф об антисемитизме и ксенофобии Столыпина целенаправленно создавался его политическими противниками, а оттуда уже перекочевал в ряд исторических исследований, авторы которых не умели или не хотели работать с архивными первоисточниками.

Любопытно, что, согласно утверждению сына Столыпина, будучи главой правительства, Петр Аркадьевич разработал план предоставления Польше (под которой понималось объединение чисто польских земель по этнографическому признаку) независимости, которую он считал возможным дать к 1920 году. Правда, никаких письменных свидетельств подобных намерений (если они и были) не сохранилось. Как утверждал Аркадий Петрович: «Этот план мой шурин, муж моей сестры, видел в ящике письменного стола моего отца в нашем имении в Литве. Но на следующий день нагрянула государственная комиссия (по разбору бумаг после смерти. — Авт.) и всё это увезла, и план этот исчез». Так это было или нет, сейчас вряд ли возможно установить, но уже во время Первой мировой войны Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич выступил с декларацией аналогичного содержания.

В Гродно Столыпин с головой окунулся в повседневную напряженную работу, стараясь не упустить ничего, что нужно сделать для улучшения жизни в губернии. О том, что Петр Аркадьевич в самом прямом смысле себя не щадил, говорит даже его рабочий график: он ложился спать в четыре часа утра, а в девять опять приступал к работе (этот режим он сохранил до конца жизни). Напряженного труда требовал Столыпин и от всех своих подчиненных, но несмотря на требовательность, пользовался их любовью. Одной из причин было то, что он всегда помнил о их нуждах и ценил людей честных, преданных делу. Например, Петр Аркадьевич обратился к своему непосредственному начальнику (хотя тот почти не вмешивался в дела губернии), виленскому, ковенскому и гродненскому генерал-губернатору генерал-адъютанту князю Петру Даниловичу Святополк-Мирскому (в августе 1904 года назначенному министром внутренних дел) со следующим ходатайством: «Первого сего декабря гродненский полицмейстер г. Гордынский подал в отставку. Как я уже докладывал Вашему Сиятельству, причиною отставки является утомление после 35 лет службы, из которых последние 19 лет г. Гордынский прослужил по полиции. Зная его с самой хорошей стороны, как человека вполне честного и порядочного, чему доказательством служит полное отсутствие у него личных средств, я решаюсь обратиться к Вам с покорнейшею просьбой, не сочтете ли Вы возможным в бытность свою в Петербурге подкрепить своим веским словом ходатайство мое о награждении г. Гордынского пенсией в полном размере получаемого им содержания. Официальное представление мое будет на этих днях представлено Вашему Сиятельству». Добавим, что ходатайств на получение каких-либо благ для себя или родственников Столыпин не писал никогда.