Царь и султан. Османская империя глазами россиян - Виктор Таки Страница 13

Будучи призваны «утвердить и подтвердить» мир и дружбу между двумя империями, чрезвычайные российские посольства XVIII столетия имели немного конкретных целей ^[81]. Тем не менее их значимость в оформлении российско-османских отношений трудно переоценить. Изменения в посольском церемониале были почти единственным приобретением, которого удалось добиться России в результате войны 1736–1739 годов, когда плоды ряда блистательных российских побед оказались утрачены в результате поражений, понесенных австрийскими союзниками, и ловкости французской дипломатии. Эфемерный характер других приобретений (азовские земли, без права восстанавливать разрушенную крепость) объясняет, почему российская сторона придавала столько значения церемониальным вопросам. Согласно Белградскому миру 1739 года, «отправлены быть [имели] с обеих сторон торжественные и чрезвычайные посольства… которые послы [имели] с равенством на границах разменены, приняты и трактованы быть, с такими же церемониями, и тем образом, как сие производится в знатных посольствах, между самознатнейшими державами и Оттоманскою Портой» ^[82]. Посольство А. И. Румянцева, отправленное в 1740–1741 годах на основании этого положения, во всем следовало примеру австрийского посольства графа Улефельда, имевшего место несколькими месяцами ранее ^[83]. Избрание габсбургской модели для первого российского чрезвычайного посольства в Константинополь было вполне естественным и соответствовало позиционированию как московских царей, так и преемников Петра I в качестве государей равных австрийским императорам ^[84].

К XVIII столетию великие посольства в Константинополь, направляемые соседними державами, уже не были чем-то новым. В 1524 году Сафавидский правитель Персии направил посольство численностью 500 человек к Сулейману Великолепному. Среди европейских государств XVII столетия Речь Посполитая особенно отличалась размерами своих посольств. В 1677 году поляки прислали Мехмеду IV 600 человек на богато снаряженных лошадях, терявших серебряные подковы на улицах Константинополя ^[85]. Наибольшим было количество великих посольств, направленных в раннемодерный период в османскую столицу австрийскими императорами ^[86]. С течением времени изменялся не столько масштаб таких посольств, сколько османская манера обращения с ними. В 1524 году Сулейман Великолепный остановил шахское посольство на азиатском берегу Босфора и позволил только двадцати представителям войти в Константинополь. Столетием позже воинственный великий визирь Кара Мустафа Кепрюлю поступил с польским посольством подобным же образом, сравнив его с армией, которая слишком мала, чтобы завевать Константинополь, но слишком велика для того, чтобы поцеловать «Порог счастья» ^[87]. Ситуация изменилась после Карловицкого мира 1699 года, отметившего начало отступления Османов из Европы. В результате султаны не только стали принимать цесарские посольства с чрезвычайными церемониями ^[88], но и начали посылать ответные посольства в Вену ^[89].