Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников Страница 13

Андрейченко всячески старался не попасть под колпак гитлеровских спецслужб, что было непросто и, естественно, сопряжено с опасностью навлечь на себя подозрения. Приходилось лавировать и строго придерживаться взятой за правило манеры поведения: «Ничего не делаю без ведома непосредственного руководителя подполья». Об этом должны были знать все оуновцы, с которыми он общался. При любых условиях – раз и навсегда!

Удачно сложились отношения Андрейченко с двумя влиятельными в ОУН людьми, состоявшими на платной службе в абвере, членами Центрального провода Габрусевичем и Кордюком. У Кордюка он частенько бывал дома, они вместе ходили на собрания, молебны, иной раз выезжали за город на полигон, где молодые оуновцы обучались военно-террористическому делу.

Не без пользы для себя Андрейченко узнал, что инструкторы на полигоне абверовцы-хорваты, окончившие специализированную школу в Венгрии в небезызвестном поместье Янка-Пуста, располагавшемся вблизи границы с Югославией.

С Владимиром Кордюком Андрейченко часто посещал оперу. Тот разбирался в классической музыке, особенно любил Вагнера. Однако музыка действовала на Кордюка странным образом: он замыкался, мрачнел, старался потом напиться, хотя пьяницей не был. В эти минуты в нём просыпалась тоска по родным местам, памятным с детства, он сетовал на бездеятельность организации, подолгу говорил о разочаровании, которое испытывает особенно сильно в последнее время. Жаловался и на обстановку внутри Провода, ругал руководителей, с иронией говорил, что больше приходится воевать со своими, оуновцами, нежели с большевиками. При этом без обиняков называл имена отдельных руководителей ОУН, которые, по его твёрдому убеждению, служат англичанам, французам, а некоторые – и тем, и другим, и даже третьим и четвёртым… Немцам само собой.

– За крупные купюры они хоть чёрту продадут всех и вся. О какой национальной идее тут можно говорить? О какой «Великой Украине»? Нет им до этого никакого дела! – расходился подвыпивший Кордюк.

– Низкопробная публика! Всё, что можно, опозорили, испохабили, дискредитировали. Ненавижу их всех!

Андрейченко слушал. Не спорил, но и не поддерживал. Как бы пропускал его слова мимо ушей, не принимая всерьёз. Иногда выражал удивление даваемым Кордюком характеристикам и замечал, что слабости людские можно понять, но он верит, что каждый оуновец выше всего ставит борьбу с большевизмом. И это – главное.

– Как бы то ни было, настоящему борцу тут несладко. Главное, чтобы в наших рядах не произошло раскола, – наставнически заключал Андрейченко. – Раскол – это конец великому делу. Рано или поздно мы своё возьмём. Увидишь!

Кордюк порой молчал, иронически похмыкивая, иногда перебивал и пускался в спор, горячился, доказывая точность своей информации, высмеивал заблуждения Андрейченко:

– Ты здесь наездами, не знаешь истинного положения дел, а я…

Горестно махнув рукой, он замолкал ненадолго и снова пускался в спор:

– Нет, не верю, не верю, что всё это кончится хорошо. Да, да! Это я тебе говорю! Вспомнишь меня!

– Сгущаешь краски, – как бы останавливал его Андрейченко.

Кордюка задевало:

– Я?! Сгущаю?! А немцы разве не используют нас, как то самое резиновое изделие, из аптеки? А потом вместе с ним и нас на помойку. Это тебе говорю я, вспомнишь меня.

После встречи с молодыми оуновцами из группы Рыко-Ярого Андрейченко сделал вывод: в руководстве «Провода» существует серьёзная оппозиция Коновальцу. Разумеется, он и до этого знал о настроениях в организации, но не представлял себе, что её члены столь воинственно и решительно настроены. Не работа ли это нацистов? Не задумали ли они турнуть лидера?

До Андрейченко и раньше доходили слухи, будто немцам не нравилось, что оуновцы называют Коновальца вождём, по-немецки – фюрером, а он не пресекает этого. Напротив, судя по всему, ему это льстит, нацистов же раздражает. Фюрером может быть только Адольф Гитлер!

– Впрочем, – размышлял Андрейченко, – по всей вероятности, это десятая причина. А главная? Пока неясна. С выполнением задания вопрос решится сам собой. Но то, что всё больше оуновцев становятся ярыми сторонниками национал-социализма, заставляет задуматься о последствиях этого факта.

Немцы же всячески способствовали вхождению в Центральный провод молодых членов, которые стали задавать здесь тон. Это были наиболее националистически и пронацистски настроенные руководители Организации украинских националистов. Большей частью сыновья униатских священников, поддерживавших тесные контакты с грекокатолической церковью. Все они находились на содержании абвера, гестапо, службы безопасности (СД). Являлись рупором Геббельса или Розенберга, Гиммлера или Канариса.

Между нацистскими бонзами царило далеко не мирное соперничество за верховенство в высшей национал-социалистской иерархии. Оуновцы это знали, и каждый при случае кичился своей причастностью к ведомству того или иного нацистского божка.

Нередко на этой почве у оуновцев возникали горячие споры, что также отрицательно сказывалось на националистическом движении. Чувствуя поддержку высоких нацистских покровителей, молодые члены Провода небезуспешно стали теснить старые кадры, действуя при этом напористо, вызывающе, нередко жестоко.

Андрейченко, считавшему, что предстоящая ему акция близится, такая ситуация была на руку.

Не разделяя в открытую критики молодыми своего провидника (руководителя) Коновальца, он тем самым вызывал у того всё большую симпатию и доверие, что облегчало задачу разведчика. Благодаря этому Андрейченко удалось не только войти с Коновальцем в довольно близкий контакт, но и узнать от него массу ценной информации, которую регулярно передавал в Москву.

Он получил также подробное представление об образе жизни Коновальца, его привычках, характере, манере поведения, что имело немаловажное значение для выполнения задачи.

Атака молодых оуновцев на ядро Провода между тем нарастала. Они пытались склонить Андрейченко на свою сторону, понимая, сколь важно иметь поддержку ответственного представителя украинского подполья. Но тот уходил от ответов, закономерно остерегаясь провокаций.

Вскоре молодые оуновцы пригласили Андрейченко в ресторан, чтобы отметить день рождения одного из своих сверстников – влиятельного члена Провода.

В ресторане его уже ждали в отдельном кабинете за сервированным по всем правилам столом. Поначалу звучали тосты, добрые пожелания юбиляру. Пришлось сказать несколько слов и Андрейченко. Он заметил, что в его бокал подливают особенно активно. Но споить его было трудно, к тому же он умел не превышать нормы.

В малозначащих разговорах прошёл час-другой. Кое-кто, сославшись на уважительную причину, покидал кабинет. Постепенно у Андрейченко складывалось впечатление, что юбилей был надуманным, а покидали застолье в соответствии с заранее согласованным планом.

«Что ж, посмотрим, что дальше», – прикинул он, усмехаясь. Становилось любопытно. Хотя знал, сюрпризы могут быть самые неожиданные: «Мягко стелют, а как спать придётся?..»