Неизвестный Хейнкель. Предтеча реактивной эры - Леонид Анцелиович Страница 13

— Конечно, и монопланы, и бипланы. Лишь бы они летали, и летали хорошо, очень хорошо.

И Эрнст Хейнкель сдался. В двадцать пять лет он становится главным конструктором самолетостроительной компании. Хозяин «Альбатроса» Отто Винер сдержал свое «честное слово». Он приезжал на автомобиле из Берлина на аэродром Йоханнисталя и сидел в своем кабинете в ангаре компании несколько часов и уезжал обратно. Отлично управляясь с бизнесом компании и организуя ее работу, он совершенно не интересовался техническими проблемами конструирования самолетов. Хейнкель действительно почувствовал полную свободу творчества и ощутил себя главным конструктором. Но он помнил и об ответственности. Его шрамы на лице напоминали ему каждый день, что он в ответе за жизни пилотов. И если он в чем-то ошибется, если его самолет не сможет взлететь или окажется неустойчивым, то его репутации будет нанесен непоправимый удар и его карьера рухнет. Но когда тебе двадцать пять и ты уже прошел школу создания самолета, сам летал и даже падал, то твой путь авиаконструктора кажется обреченным на успех. И когда все кругом летают, то ты уверен, что можешь построить самую лучшую машину.

Для начала своей работы в «Альбатросе» он должен построить самую быструю машину для Хельмута. До конца июня осталось мало времени, когда на ровную гладь огромного озера Констанц на границе со Швейцарией, которое теперь называется Боденским озером, спустят с берега свои самолеты на поплавках участники самого престижного соревнования года. На этом озере еще стоит огромный плавучий ангар для дирижаблей Цеппелина, отсюда они взлетают в круизы. И от гладкой водной поверхности этого озера должны оторваться самолеты на поплавках, пройти дистанцию на время и снова приводниться в заданном месте. Но гидросамолет на поплавках должен при разбеге преодолеть огромное сопротивление воды, и если он окажется слишком тяжелым, то вода его не отпустит и он не взлетит.

Эрнст уже месяц работает над проектом скоростного гидросамолета, и Хельмут не давит на него. Но Хельмут, пилот от бога, генерирует идеи, и большая их часть нравится Эрнсту. Он принимает их и воплощает в своей конструкции. Эрнст серьезно вознамерился на этом самолете побить рекорд озера для скорости. Требование Хельмута по специальной отделке кабины не показалось Эрнсту невыполнимым, и он обещал сделать все. Хельмут нарисовал феерическую картину: он во всем белом у всех на глазах садится в кабину, которая изнутри отделана ярко-красной кожей, садится в мягкое кресло диванного типа, которое тоже обшито такой же кожей. По бортам кабины, помимо элегантных панелей в несколько рядов, должны располагаться полочки для мелких вещей, также обшитые красной кожей.

Увлечение Эрнста новой работой было настолько сильным, что он находился в ангаре по 14–16 часов в день. Его мечта — моноплан — обретала реальные формы. Он помнил печальный результат недостаточной прочности крыльев монопланов Шнейдера. И каждое новое решение принимал с большой осторожностью. Схема моноплана определилась, но полностью отказаться от проволочных растяжек сверху и снизу крыла он не мог. Мотор тоже определился — рядный «Мерседес» мощностью в 75 л.с. Но чтобы испытать новую конструкцию в воздухе, Хейнкель решает первый экземпляр моноплана оснастить колесным шасси и взлетать с земли. Когда все вопросы устойчивости и управляемости на первом моноплане будут решены, тогда испытания можно перенести на воду. На втором экземпляре самолета он установил два поплавка.

Гидросамолеты в это время строили в разных странах. Конструкторы ошибочно полагали, что посадка на воду будет гораздо мягче и безопаснее, чем на твердую землю. Эрнст внимательно рассматривал фотографии искореженных при посадке на воду самолетов в газетах и журналах. У одних разрушались поплавки, у других отваливался хвост. Он должен был правильно оценить нагрузки от воды и все сделать прочным.

Первый моноплан Хейнкеля

В это время только несколько человек в мире знали законы аэродинамики. Эрнст Хейнкель не входил в их число, но обладал невероятной интуицией. Для скоростного моноплана он спроектировал фюзеляж в форме торпеды. Для крыла выбрал выпукло-вогнутый профиль. Но в целом его моноплан во многом напоминал австрийский «Таубе», хотя конструктор уже ближе подошел к будущему классическому облику.

Третьим монопланом был уже гидросамолет увеличенных размеров с более тяжелым мотором в 100 л.с. Это уже был самолет-амфибия. На его поплавках Эрнст установил убирающиеся колеса. Он мог взлетать и садиться как на аэродроме, так и на воде. Хельмут ходил вокруг него зачарованный и решил, что именно на этом самолете он будет соревноваться на озере. И вдруг, в упор глядя на Эрнста, тихо прошипел: «А где же красная кабина?» Только сейчас Эрнст понял, что забыл про свое обещание. Через несколько дней все было сделано, как хотел Хельмут.

Заблаговременно к началу соревнований целая экспедиция «Альбатроса» на автомобилях и грузовиках с прицепами начала свое путешествие на юг Германии, к озеру Констанц, протяженностью более 700 км. Эрнст почему-то был уверен в победе, и эта уверенность передалась остальным. Всем своим видом — в новом сером костюме с ярким галстуком и летным шлемом на голове — он подчеркивал неминуемость успеха. Хельмут упаковал свой белоснежный летный костюм в чемодан и считал, что главный приз в сумме 40 тысяч золотых марок у него в кармане. Он даже благородно предложил Эрнсту 10 % в случае выигрыша. Второй пилот Ганс Волмюллер, который должен был лететь на меньшем, 70-сильном моноплане с поплавками, также надеялся на победу.

Город Констанце, на южном берегу одноименного озера, встретил кавалькаду машин «Альбатроса» в праздничном убранстве. На берегу тихого, молочного цвета озера под ярким солнцем на светло-голубом небе собрались тысячи радостных нарядных людей. Офицеры блистали в униформах разных цветов. Часто слышалась иностранная речь. И во всем этом водовороте страстей и восторгов пилоты и конструкторы самолетов были в центре внимания.

Но время поджимало — надо было собрать и отрегулировать самолеты, перевезенные в кузовах и на прицепах грузовиков. Конкуренты уже вовсю гудели на берегу своими моторами, а некоторые гидросамолеты уже были на воде. Первым механики «Альбатроса» спустили на воду легкий моноплан Ганса Волмюллера. Как только он слегка закачался на небольшой волне, к нему по берегу сбежалась большая толпа самых рьяных любителей гидросамолетов. Самолет привлек их необычностью своих обтекаемых обводов, моноплан-ной схемой крыла, поддерживаемого только несколькими растяжками, и двумя отдельными кабинами для пилота и для пассажира. Вопросы сыпались со всех сторон. Особый восторг толпы вызвало заверение Ганса, что на этом самолете он может катать с воды пассажира весом до 78 кг.

Но когда спустили на воду тяжелый моноплан Хельмута Хирта, уголки губ Хейнкеля опустились, нос стал казаться еще длиннее, и он весь как-то сразу сник. Его взгляд не отрывался от поплавков самолета — они погрузились в воду гораздо глубже, чем он рассчитывал. Самолет явно был перетяжелен. Конечно, более тяжелый мощный мотор, убирающиеся колеса на поплавках и больший вес конструкции увеличенного в размерах самолета — все это повлияло на его вес. Но Эрнст явно допустил ошибку в весовой сводке. При таком погружении поплавков мощности даже этого мотора не хватит, чтобы разогнать гидросамолет до скорости отрыва. Он просто на глазах тысяч зрителей не сможет даже взлететь!