Великий Черчилль - Борис Тененбаум Страница 13

Лорд Ричард Холдэйн был на добрых двадцать лет старше своего коллеги Уинстона Черчилля и в качестве военного министра зарекомендовал себя настолько хорошо, что в 1911 году стал пэром Англии, получив титул виконта. В ходе серьезной дискуссии, развернувшейся в Британии по поводу строительства ее вооруженных сил, он твердо стоял за усиление армии, как бы это ни противоречило английским традициям. Он полагал, что помощь Франции не может быть ограничена только военно-морской мощью, и создал структуру подготовки резервов – территориальные войска, курсы подготовки офицеров и генеральный штаб для армии. Он же приложил немало усилий для создания B.I.F. – British Expeditionary Force, или Британского Экспедиционного Корпуса, полностью готовой к действию части английской армии, которая могла бы быть быстро переброшена на континент.

Если кто-то из англичан и мог договориться с Германией, это был именно Холдэйн – он учился в Геттингене, прекрасно говорил по-немецки и настолько увлекался германской философией, что коллеги его даже на этот счет поддразнивали.

В Германию он приeхал с совершенно конкретными предложениями и сразу повидался и с канцлером, и кайзером, и с Тирпицем, которого как раз недавно благодарный кайзер назначил гросс-адмиралом – чин, соответствующий фельдмаршалу.

Идея об установлении мер взаимного доверия, вроде обмена информацией о характеристиках строящихся судов – скорости, вооружении и прочем, была отвергнута с порога. Как сказал Вильгельм II:

«Такие вещи происходят только между союзниками».

Предложение об ограничении морских вооружений было одобрено в принципе, при одном непременном условии – Великобритания должна была дать слово, что «в случае европейского конфликта, в который будет вовлечена Германия, она останется нейтральной».

С этим уже не согласился Холдэйн, и он уехал ни с чем. Германская программа, в том виде, в котором она была сформулирована Тирпицем, считала необходимым иметь флот в размере не менее 2/3 от английского. Согласно теории, разработанной в его штабе, в этом случае риск потерпеть поражение в Северном море станет для Англии слишком велик, и она – волей или неволей – «предоставит Германии свобoду действий».

Тирпиц был твердо убежден в правильности своего курса. Вот что он пишет в своих мемуарах:

«Если бы флот строить не хотели, предпочитая следовать по пути, избранному в девяностых годах, то следовало добровольно ограничить развитие торговли и промышленности, вновь организовать эмиграцию и отказаться от наших заграничных интересов. В таком случае мы, по выражению Лихновского, предоставили бы поле деятельности «англосаксам и сынам Иеговы», удовлетворившись своей старой славой соли земли, народа-удобрителя».

И добавляет – как аргумент в споре с людьми, критиковавшими его политикy за создание конфронтации с Англией:

«Было и остается иллюзией думать, будто при отсутствии флота англичане помиловали бы нас и допустили бы дальнейшую экономическую экспансию Германии. В подобном случае они остановили бы нас еще раньше. В этом не мог сомневаться ни один человек, знающий англичан».

Переговоры окончились ничем – Холдэйн уехал с пустыми руками.