Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть - Питер Хизер Страница 12

На этом месте повествование Иордана о событиях на Балканах довольно резко обрывается и с удивительной быстротой заканчивается радостной сценой: император и вождь готов договариваются после нескольких лет счастливого сосуществования о том, что последний переберется в Италию, потому что мир и гармония заставили немного заскучать его последователей ^[28]. То ли это произошло потому, что Кассиодор пропустил то, что произошло потом, от неловкости (и такое возможно), то ли записи Иордана, как и записи многих знатоков в переломный момент повествования, стали довольно бессвязными в этом месте, когда его три дня истекли, – неясно.

К счастью, восточноевропейские источники продолжают эту историю, и получается она удивительно запутанной. Иордан пропускает целых шестнадцать лет политических перепалок, которые были реальным фоном, предшествовавшим отбытию в конечном итоге готов в прекрасную Италию. Смелый гамбит папы и сына положил начало борьбе за власть с их соперниками во Фракии. Эта борьба не только многократно отозвалась по всем Балканам, но и с еще большей отравляющей силой растеклась по императорскому дворцу в Константинополе.

Список главных действующих лиц в эти годы длинный, но расположение их в правильном порядке с самого начала помогает объяснить, почему оказалось так трудно решить дилемму, итогом которой стало появление паннонийских готов на земле Восточной Римской империи. Прежде всего на самих Балканах существовали две группы готов – выскочки из Паннонии и давно укоренившиеся там фракийские foederati, которые на тот момент бунтовали, но привыкли к привилегированному положению внутри страны. Кто бы ни был у власти в Константинополе, там всегда имелись в наличии финансы (или, возможно, необходимая политическая воля) для выплаты только одной из этих групп гораздо большей ежегодной субсидии, подобающей полностью боеспособным римским солдатам-союзникам, а не грошовой подачки, обычно раздаваемой в качестве вспомоществования иностранцам. Таким образом, только одна из двух групп готов могла стать полноправной участницей правящей коалиции в любой данный момент времени (или так любили утверждать власти Константинополя). И фактически интересы вождей этих двух групп настолько противоречили друг другу, что, даже если бы удалось заплатить и тем и другим, они, вероятно, все равно вступили бы в борьбу ^[29].

В Константинополе мы видим, по крайней мере вначале, императора Льва и различных членов императорской семьи, вовлеченных, как можно было предположить, в обычную борьбу либо за сам императорский трон, либо – что присуще их высокому положению – за различные руководящие посты при нем. Эти распри происходили перед традиционной аудиторией (которая время от времени сама в них участвовала) – придворными чиновниками и сенатом империи, а также высшими эшелонами командования регулярной армии. Этот совершенно обычный состав действующих лиц в Константинополе был пополнен в 470-х гг. военачальниками новых изаурийских вооруженных сил, изначально набранных для оказания помощи в борьбе с Аттилой. И к началу 470-х гг. они действительно поднялись высоко. Самый выдающийся из них Зенон женился на дочери императора – Ариадне, и у них уже родился сын (в 467 г.), который носил бескомпромиссно знаменательное имя своего деда, наследником которого ему было явно предназначено стать. Поразительное движение Зенона вверх по карьерной лестнице, как вы помните, также напрямую стало причиной падения Аспара и восстания готов-foederati, так что изаурийцы и фракийские готы были в некоторых отношениях естественными политическими врагами, объединить которых сочла бы трудным любая правящая коалиция. Но здесь опять-таки осложнение: Зенон был лишь самым выдающимся из нескольких изаурийских вождей, каждый из которых возглавлял своих собственных людей и был их боссом. Поэтому Зенон не мог просто или естественным образом получить преданность других изаурийских полководцев – таких, как Иллус, а должен был добиться ее. Две группы готов и по крайней мере две группы изаурийцев удивительным образом объединились с обычными действующими лицами давно уже идущей константинопольской политической мыльной оперы, чтобы сделать годы, наступившие после 473 г., навязчивой картинкой.

К концу года уже была достигнута договоренность о начальном компромиссе. Патриций Илариан направил паннонийских готов в другую сторону от Фессалоники и дал им письменное разрешение на постой в ряде небольших сельскохозяйственных городков в округе Эвбея к западу от города (карта 2, с. 50). Но при сборе армии для противостояния Тиудимиру и Теодориху в Западных Балканах император Лев был вынужден вывести войска из Восточных Балкан, предоставив другому Теодориху – Теодориху Страбону – свободу действий. Его войска свободно перемещались между городами вдоль древней дороги Виа Игнатия; они сожгли пригород Филиппи и осадили Аркадиополь – все это чтобы оказать политическое давление на императора. Льву это быстро надоело. Фракийским готам была возвращена благосклонность императора, а Страбон был назначен на самую важную должность в имперском генеральном штабе – если быть точным, magister militum praesentalis – и ежегодная плата в размере двух тысяч фунтов золотом была возвращена его последователям вслед за его назначением.

Первый эффект от появления паннонийских готов, что парадоксально, выразился в том, что император срочно заключил сделку с фракийцами. Но это было сдерживающее действие, а не сколько-нибудь долгосрочное и жизнеспособное решение. Во-первых, готы под предводительством Амалов не добились никаких выгод, за которыми они шли на юг: крупные ежегодные выплаты золотом фракийским готам, на которые согласился император Лев, перекрывали кислород для чего-либо подобного для них. И что также важно, вожди обеих групп готов теперь оказывались вовлеченными в борьбу не на жизнь, а на смерть, и они это знали. Договор между Теодорихом Страбоном и императором резюмирован для нас со значительными подробностями историком Восточной Римской империи по имени Малх из Филадельфии. Договор включал весьма привлекательные условия о том, что «[Теодорих Страбон] должен стать „единственным правителем” готов, а император не должен пускать никого, кто пожелает попасть на его территорию».

Страбон явно ощущал давление. Он не хотел, чтобы Тиудимир и Теодорих оказались на его земле и либо заявили права на его почести, либо – потенциально – привлекли к себе рядовых готов, от которых он получил свою власть. И важно понять, что такая явная возможность существовала. И хотя некоторые очень близкие доверенные лица были слишком преданы той или иной династии, чтобы так поступить, девиз многих воинов, входивших в эти группировки готов (и других неримлян), которые свободно жили на римской земле в конце IV–V вв., был таким: «Копье – внаем». Хлодвиг не только устранил своих соперников, но и расширил одновременно собственную власть, добавив большую часть их боевых отрядов к своим, и это был не отдельный случай. После 473 г. воины-готы перемещались туда-сюда между лидерами двух группировок, а, обеспечив поддержку императора своего собственного высокого положения вождя готов, Страбон просто первым получил причитающееся ^[30].