Император, Бог и дьявол. Фридрих II Гогенштауфен в истории и легенде - Бруно Глогер Страница 12

Само собой разумеется, что перед началом опасного крестового похода наследство сына должно было быть упрочено и в германском королевстве. Так было и при сборах отца и деда, Фридриха Барбароссы. Крестовому походу Фридриха II должна была предшествовать коронация на императорский трон в Риме, поэтому у князей при выборах Генриха была существенная выгода: многолетнее регентство при несовершеннолетнем короле давало возможность упрочить преимущество их федералистских интересов по всей стране. Должно было пройти еще три года, пока рядом уступок удалось добиться со стороны дольше всего колебавшихся клириков поддержки этих планов, открыто противоречащих папской политике.

Пробст Бурхард фон Урсберг описывал щедрость, с которой Фридрих II раздавал или отдавал в залог имения Штауфенов своим приверженцам после его успехов в Германии, а Филипп и Оттон IV приобрели таким образом весьма сомнительных союзников. Этот отчет заставил исследователей старшего поколения предположить, что целенаправленная «немецкая» политика, позднее проводимая Фридрихом II, была бесперспективна перед лицом этих потерь в личной власти. Это не так. Уже в 1213 году молодой король начал собирать королевские имения обратно. Принимая на себя наместничества и основывая городов, он смог возместить убытки, и, прежде всего, в герцогстве Швабии, охватывавшем на западе весь Эльзас и простиравшемся на юге вплоть до Комского озера. Когда в 1218 году умер последний Церингер, появилась прекрасная возможность присоединить к империи его земли, а вместе с ними и королевские владения на территории сегодняшней западной Швейцарии. 19 мая 1218 года, едва достигнув 36-ти лет, в Гарцбурге умер император Оттон. Возможно, что этому способствовало принятие князьями в сентябре на имперском сейме в Ульме такой политики короля. То, что «поповский император» Фридрих с 1215 года уже прочно вошел во власть, доказывает отношение Вальтера фон дер Фогельвайде, открыто отвернувшегося от Оттона. В 1213 году, когда Иннокентий III распорядился установить повсюду церковные кружки в пользу пропагандируемого им крестового похода, певец жестоко съязвил: "Эй, как по-христиански смеется теперь Папа, рассказывая своим итальянцам: «... Я короновал двух алеманов одним венцом, чтобы они сбили с толку всю империю и опустошили ее. А мы в это время наполняли свои лари. ... Их немецкое серебро перекочевало в мой итальянский сундук. Господа священники, ешьте курятину, пейте вино, и пусть немецкий люд тощает и постится». ".

В южной Германии знаменитый певец не везде нашел признание. В другой своей песне он чистосердечно рассказывает, как примерно в это время однажды сделал крюк «более чем в милю» к монастырю Тегернзее, чтобы уйти из-за стола аббата не солоно хлебавши.

Возможно, именно такие «удары по желудку» ускорили изменение политических взглядов Вальтера. В конце концов император Оттон тоже был «королем попов»... Так, в 1215 году поэт сравнивает двух владык. Он приходит к выводу, что Фридрих меньше, чем могучий Оттон, но превосходит его по славе и щедрости, и к тому же еще продолжает расти. Вскоре после этого, нимало не стесняясь, он просить Штауфена о вызволении из нужды и бедности. Сначала он получает лишь маленькую ежегодную пенсию, но уже в 1220 году может торжествовать: «у меня есть имение...!»

Ниже пойдет речь о том, за что Вальтер, возможно, получил свое имение, расположенное в или под Вюрцбургом. Первое скудное пособие свидетельствует о том, что времена, названные в источниках периодом «благородной щедрости короля», прошли. Когда в 1213 году французский король прислал весьма внушительную сумму в 20000 марок, Фридрих приказал не сохранить это деньги, а разделить между князьями. Но вскоре после этого управление финансами ужесточилось, так как в Германии в это время не хватало наличных денег.

Возможно, что беспокойное перемещение молодого короля во время ожидания коронации было вызвано натуральным хозяйством, которые все еще преобладало. Каждое пребывание королевского двора на одном месте дольше обычного могло привести к экономической проблеме, даже в развитой юго-западной части Германии. Больше всего Фридрих II любил останавливаться в Эльзасе, в пфальце Гагенау, расположенном посреди гигантского Священного Леса. Там, в огромной библиотеке, он мог утолять жажду знаний, и, прежде всего, конечно, упражняться в излюбленной им охоте.

Даже в худшие времена после 1197 года в Эльзасе не было никаких значительных потерь королевских владений, так как король Филипп уже ясно осознавал опасность такой расточительности. Постоянная конкуренция велась между швабскими герцогами, которые как германские короли или императоры проводили политику частного владения, и страсбургскими епископами, могущественными территориальными владыками этой земли, энергично начавшими во второй половине 12 века собирать земли. Вследствие этого в конце 12 – начале 13 веков Эльзас представлял собой особенно пеструю картину, что, впрочем, было характерно для всей Германии. Поэтому стоит коротко обрисовать сложившуюся там ситуацию.

Из-за только что описанной конкуренции епископ после 1198 года был на стороне папского кандидата на трон Оттона фон Пуату. Филипп же покровительствовал городу Страсбургу, желающему выйти из-под епископской опеки, и даже сделал его в 1205 году имперским городом, однако дальнейшее развитие показало всю бессмысленность этого шага. В это время короли-конкуренты терроризировали население страны огнем и мечем, страсбуржцы также должны были защищать стены своего города. Монастырь святого Томаса в Страсбурге уже с середины 12 столетия имел штауфенского наместника. С тех пор местные монахи удостаивались чести выполнять важнейшие государственные задания, как, например, уже упомянутый в первой главе каноник Бурхгардт, возглавлявший императорское посольство в Египте. Во времена Филиппа пробст Фридрих из монастыря Святого Томаса был императорским капелланом, то есть одним из самых высокопоставленных чиновников государственной канцелярии. После избрания Фридриха епископ перешел в его лагерь, а жители Страсбурга потребовали подтвердить привилегии их города как имперского, полученные от Оттона. Поражение последнего привело к тому, что на несколько десятилетий (до 1262 года) город снова оказался под властью духовенства, так как Фридрих II был особенно обязан епископу Генриху (из рода швабских графов фон Феринген), который подарил ему в Базеле пятьсот рыцарей. В 1219 году возобновилась старая борьба за спорные территории, многочисленные деревни и другие населенные пункты. Лишь в 1236 году удалось придти к компромиссному миру.

Такое упрямство дает основание полагать, что Гогенштауфены не так сильно пренебрегали своим положением в Германии, как это может показаться в связи с будущей итальянской политикой Фридриха II. Даже король, имеющий право на частное владение, примером которого могут послужить юго-западные немецкие земли Штауфенов, мог – а по воле князей и должен был – быть в Германии лишь Primus inter pares (первым среди равных). Поэтому германская корона была для Фридриха промежуточным пунктом на пути к императорскому трону. Бесконечные мелкие королевские обязанности, с вечным перетеканием от одного придворного совета к другому (подтверждение прав на владение, раздача привилегий, улаживание конфликтов) «избранный в императоры» мог рассматривать как второстепенную деятельность, заполняющую назначенное Папой ожидание. Сразу после коронации в Аахене Фридрих вступил в молельное общество цистерцианцев и поддержал Орден немецких рыцарей. Связи с обеими общинами продолжали расширяться и имели большое значение для Штауфена в будущем. Цистерцианцы, «серые монахи», считались тогда образцовыми земледельцами и скотоводами, а также одаренными архитекторами, и оказали Фридриху неоценимые услуги в Апулии. Глава же Ордена немецких рыцарей, Герман фон Сальца, оказался мудрым советчиком, осуществлявшим в качестве ближайшего доверенного лица взаимодействие императора и курии вплоть до самой своей смерти в 1239 году. Солнце папской милости не могло светить вечно и вот уже вскоре на горизонте показались первые тучи.