Алексеевы - Степан Балашов Страница 12

Первым спектаклем, поставленным П. С. Олениным в Опере Зимина, была «Орлеанская дева» Чайковского, показанная 15 сентября 1907 года и признанная критикой крупным достижением театра. В качестве главной удачи отмечалась постановка массовых сцен; Ю. Сахновский в рецензии отметил: «Движение хоровых масс достигнуто такое, какого в Москве еще не было, и я не могу, начиная писать о постановке и исполнении, не начать с приветствия г-ну П. С. Оленину, считая, что достигнутое им может сделать честь любому правительственному театру Европы, а не только частной антрепризе».

Следующей постановкой П. С. Оленина стала «Кармен» Бизе в приближении к первой авторской редакции композитора. О спектакле было много споров, но он оставался длительное время в репертуаре театра; и опять критикой особо отмечались массовые сцены, поставленные даже интереснее, чем в «Орлеанской деве».

Впоследствии отмечались удачные постановки Олениным опер «Нюрнбергские мастера пения» Вагнера в содружестве с дирижером Э. Д. Купером, «Золотой петушок» Римского-Корсакова и ряд других постановок; В. Боровский в своей книге «Московская Опера С. И. Зимина» рассказывает о них.

Повествуя о сезоне 1910/11 годов, автор книги на странице 136 кратко упоминает, что «последней премьерой года была опера Пуччини „Чио-Чио-Сан“, прошедшая с большим успехом», ничего не поведав читателю об истории создания этого спектакля. Кратко история его такова.

Эту оперу Джакомо Пуччини на сюжет из японской жизни предложил к постановке в театр С. И. Зимина Владимир Сергеевич Алексеев (старший брат К. С Станиславского). В ней соединились два его серьезных пристрастия: любовь к культуре талантливого японского народа, глубокое и обширное, копившееся с годами знание быта и культуры Японии, знатоком которой, по справедливости, он считался, и искренняя увлеченность музыкой Д. Пуччини – с ним он был знаком и любовно хранил его фотографию с теплым автографом в свой адрес. Когда до Владимира Сергеевича дошла весть, что маэстро написал оперу «Мадам Баттерфляй», он поехал к Пуччини и получил от композитора клавир его новой оперы. Музыка оперы, до той поры не известной в России, увлекла Владимира Сергеевича, и он перевел тексты клавира на русский язык.

Никогда еще не шедшая в России опера Пуччини «Мадам Баттерфляй», ставшая у нас более известной под названием «Чио-ЧиоСан», была совместно поставлена В. С. Алексеевым и П. С. Олениным в конце сезона 1910—1911 годов, имела громкий успех и быстро завоевала сцены большинства русских оперных театров. Можно сказать, что эта постановка открыла оперу «Чио-Чио-Сан» для русских меломанов.

Есть еще одна страница в творчестве Петра Сергеевича Оленина, остававшаяся до сих пор в тени. О том, что он, острохарактерный с комическим талантом певец-актер, принимал участие в опереточных спектаклях, нигде не написано, только изредка попадаются чудом сохранившиеся фотографии, в том числе групповые, открытки, на которых запечатлены П. С. Оленин и баритон Н. Д. Веков – хороший оперный певец-актер, в опереттах «Боккаччо» Зуппе, «Прекрасная Елена» Оффенбаха, в которой (как мне помнится) Н. Д. Веков снят с роли Менелая, а П. С. Оленин – Калхаса.

Художественным руководителем частной Оперы Зимина П. С. Оленин был включая короткий сезон 1914/15 годов, в конце которого стало известно, что со следующего сезона он переходит работать режиссером-постановщиком на казенную сцену Большого театра.

Совершенно несомненно, что П. С. Оленин, много лет работая в театре С. И. Зимина главным режиссером и художественным руководителем, предъявлял свои реалистические новаторские требования по ходу постановки спектаклей не только к хору и мимансу относительно их осмысленного поведения на сцене, но, ненавязчиво, и к певцам-солистам – предоставляя им свободу игры, но вызывая их на логические драматические действия, что ему в какой-то мере удавалось, тем более, что сам Петр Сергеевич был хорошим характерным актером и этим уже вызывал у своих партнеров-певцов логическую драматургическую отдачу.

Перейдя работать режиссером-постановщиком в Большой театр, Петр Сергеевич Оленин несомненно ощутил актерскую несостоятельность многих певцов-солистов уже в период своей первой постановки – оперы «Гугеноты» Мейербера. Конечно, это очень затрудняло его режиссерскую работу. Поэтому логично предположить, что Оленин, всегда в какой-то мере ориентировавшейся на методы работы МХАТ, задумался о том, нельзя ли разбудить в певцах Большого театра, кроме потребности и необходимости хорошо владеть своим голосом, еще и желание научиться осмысленно фразировать и логически действовать на сцене, для чего с ними нужно провести курс занятий по актерскому мастерству. Это мог бы сделать К. С. Алексеев-Станиславский…

И П. С. Оленин посоветовал директору Императорских театров Владимиру Аркадьевичу Теляковскому обратиться за помощью к Константину Сергеевичу. Вот отрывок из ответного письма К. С. Станиславского В. А. Теляковскому: