Герцогиня смерти. Агата Кристи. Биография - Ричард Хэк Страница 12

Итак, Няне был дан строгий наказ: книги убирать подальше, чтобы Агата не могла до них добраться. Легко сказать, ведь в Эшфилде было море книг, кругом полки, полки, да еще целая библиотека, в основном с античной литературой, которую Фредерик очень любил. И вот однажды Агата забрела в тесную кладовку при классной комнате, где и обнаружила книжку, то есть восхитительный запретный плод: “Ангел любви” детской писательницы Л.T. Мид, эту историю для юных барышень Монти подарил в 1885 году Мэдж на Рождество.

Спрятав добычу под длинным шерстяным жилетом, Агата прошмыгнула мимо классной, спустилась в холл, тихонечко прошла мимо комнаты, где прилегла поспать Клара, потом юркнула в дверь рядом с буфетной и на цыпочках прокралась к выходу. А оттуда – уже бегом на поляну, к “дереву Мэдж”. Свидетелем преступления был только терьерчик Тони, весело несшийся следом, уверенный, что хозяйка придумала для него новую игру. Но как только Агата расположилась на ветке и раскрыла толстую, в двести страниц, книжку, все игры были забыты. Она водила пальцем по строчкам, пытаясь осилить слова.

Ее “страшную тайну” еще долго бы никто не узнал, но месяца через два-три Няня зачем-то подошла к этой пихте и услышала… голос Агаты, рассказывавшей самой себе про какую-то школьницу. Она ее окликнула, и из гущи ветвей на перепуганную нянюшку свалилась книга, а потом выпрыгнула и сама Агата. Вид у этой негодницы был виноватый, но и очень довольный. Девчушка скакала вокруг Няни с ликующими воплями:

– А я умею читать, а я умею читать!

В тот же день Няне пришлось сообщить печальную новость хозяйке.

– Боюсь, мэм, мисс Агата все ж таки выучилась читать, – скорбным голосом доложила она, протягивая Кларе изрядно потрепанную книжку.

Клара изумилась, потом подняла руки вверх, сдаваясь. И велела принести в классную комнату книги, всякие, и старые, и новые.

– Раз Агата умеет читать, пусть читает что хочет.

Мама разрешила, и пятилетняя Агата вскоре читала запоем, открывая для себя новые миры. Книг было столько, что она даже не успевала испугаться обилию незнакомых слов и понятий, главное —успеть все прочесть и постичь. Специальные книжки для малышей она вообще не раскрывала, сразу набросившись на романы Диккенса, на истории Эдгара По, на Льюиса Кэрролла и Киплинга. Агате очень полюбились книги Мэри Луизы Моулсворт, которую тогда называли “Джейн Остин для детской”, она по нескольку раз их перечитывала: “Часы с кукушкой”, “Расскажи мне сказку”, “Комната с гобеленом”, “Резные львы”.

Читать было гораздо проще, чем выводить буквы и цифры. У Агаты не хватало терпения, Няня так медленно диктовала, такие долгие делала паузы. Вскоре учительские полномочия были переданы мистеру Миллеру. Он занимался с ней по часу в день, сразу после завтрака и вечером, перед тем как отправиться в клуб. Она послушно усаживалась на широкие колени уже погрузневшего отца, касаясь затылком его бороды, пахнувшей табаком и еще почему-то мокрыми хризантемами.

Да, в конце концов, уроки чистописания и арифметики проводил отец, он сам и писал и считал отлично, к тому же умел заинтересовать Агату, используя “пособия” из реальной домашней жизни. Например, копии заполненных от руки квитанций из мебельного магазина вмиг стали подспорьем в сложении и вычитании.

По окончании школы Мэдж отправили на девять месяцев в Париж (для окончательной “шлифовки”). Оттуда она привезла сестренке учебник французского языка для начинающих Le Petit Precepteur (“Маленький учитель”). Мэдж, и прежде-то очень милая и живая, теперь обрела парижский шик и грацию. Ее преображение взбудоражило весь Торки, внимания остроумной, очаровательной Мэдж стали добиваться многие молодые холостяки.

Когда сестра вернулась домой, Агата в первый момент даже ее не узнала, но не сомневалась, что со временем обязательно и сама станет такой.

“Помню, с каким волнением я смотрела, как она выходит из кеба. В кокетливой соломенной шляпке, отделанной белой вуалью с черными мушками, она показалась мне прекрасной незнакомкой”.

Мэдж напропалую сыпала французскими словечками и остротами. Агату она стала называть ma petite poulette ^[7] и взялась учить ее французскому, руководствуясь привезенным учебником. Собственно, с этого и началась их дружба, на всю жизнь.

По тогдашним правилам Мэдж полагалось уже вывозить в свет, а достойное общество, считал ее папа, можно найти только в Нью-Йорке. Поездка туда стоила бешеных денег, но ради дочери Фредерик Миллер готов был на траты, поэтому в начале 1896 года часть семьи отбыла в Америку. Под руководством Клары и благодаря материальной поддержке Фредерика Мэдж вела бурную жизнь: балы, приемы, званые обеды, по вечерам опера или театр.

Агата, пока их не было, оставалась на попечении тети Маргарет, которая приходилась ей двоюродной бабушкой, поэтому она звала ее Тетушкой-Бабушкой. В 1869 году овдовевшая Тетушка-Бабушка переехала из Чешира в Илинг, который впоследствии превратится в престижный лондонский пригород. Агата подолгу гостила в ее огромном особняке – вместе с матерью, которая тревожилась за старушку, постоянно недомогавшую. Агате казалось, что время там замирает, дни незаметно сливаются в недели, монотонные, похожие один на другой, покойно-безмятежные.

Каждое утро Тетушка-Бабушка с удовольствием встречала в своей спальне Агату, появлявшуюся вместе с лучами солнца. И тогда раздвигались длинные шторки, свисавшие из-под балдахина, открывая ложе с четырьмя столбцами и горой перин и подушек. Комната была пропитана запахом лаванды, а от огромного мраморного камина тянуло застарелым дымом, повсюду лежали стопки писчей бумаги, рядом с ними теснились безделушки.

Тетин дом не очень-то годился для детских игр, но зато там было много всяких ниш, неизведанных закутков, это же замечательно! Там легко было представить, что ты в замке, а назавтра замок превращался в мощный галеон. В этом доме реальность всегда граничила с волшебством. Агата позже говорила, что он был “наполнен романтикой дальних стран”.

Тетушка-Бабушка всегда носила черные платья, приличествующие статусу вдовы: строгий фасон, ворот застегнут до самого горла, длинный подол, почти целиком прикрывавший лодыжки. Каждое воскресенье приезжала Мэри, родная бабушка Агаты, которую она называла Бабушкой Б. (то есть Бомер), перед обильным чинным обедом она тоже наряжалась в черное. Бабушка Б. с годами сильно раздалась, и от этих воскресных трапез становилась все пышнее.

“Огромный кусок запеченного мяса, вишневый торт с кремом, головка сыра и, наконец, десерт на чудесных тарелочках из праздничного сервиза” – вот некоторые блюда из воскресного меню, упомянутые в “Автобиографии”.

Обед подавали ровно в половине третьего. К этому моменту бабушки непременно завершали свои расчеты за минувшую неделю: Маргарет отдавала сестре деньги за всякие мелкие услуги и покупки. Мэри приходилось жить на скромную вдовью пенсию, потому сестра и давала ей посильные поручения, все ж таки приработок. А еще Мэри шила и рукодельничала для своих бейсуотерских соседей. Маргарет была богата, зато у Мэри была семья. Эрнест и Гарри часто приезжали вместе с ней (старший сын, Фред, находился в Индии). Они да еще Агата, компания собиралась веселая, дом наполнялся гомоном, который стихал лишь ближе к ночи, когда все разбредались по своим комнатам и мигом засыпали.