Последний бой. Кто освободил Прагу? - Алексей Пишенков Страница 12

По предварительной договоренности с рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером, который тогда по совместительству (и по собственному же самого себя назначению) являлся и главнокомандующим группой армий «Висла» (Heeresgruppe «Weichsel») ^[32], защищающей с востока подступы к столице Германии, было принято решение о том, что первое боевое использование войск Власова будет также понято как пропагандистская акция для показа способностей новой НЕкоммунистической русской армии потенциальным новобранцам и политикам на обеих сторонах линии фронта. То есть первый бой РОА, исходя из этого, должен был быть обязательно успешным и победоносным. Достигнуть этого планировалось так, что в удобный момент на ослабленном со стороны противника участке фронта, при мощной поддержке немецкой авиации и артиллерии, власовские войска будут брошены в локальный контрудар и быстро достигнут установленной тактической цели. Но это все исходило, конечно же, из области сладких обещаний Гиммлера и радужных надежд Власова, совсем другой вопрос был, где и как весной 1945 года, при сложившейся ситуации постоянных поражений и отступлений непонятно каким чудом из последних сил еще державшихся немецких войск, найти «ослабленный на стороне противника» участок Восточного фронта, где на Берлинском направлении общий перевес сил Красной Армии над германским Вермахтом (как раз группы армий «Висла») был уже чуть ли не десятикратным, и провести «безоговорочно успешную наступательную операцию» силами РОА???

После слабых попыток протестов 6 марта 1945 года, выполняя приказ командования, 600-я пехотная дивизия Вермахта (русская) все-таки начала постепенно выдвигаться на марш из учебно-тренировочного лагеря в городке Мюнсинген на юго-западе Германии. Установленной целью передислокации являлся новый тренировочный лагерь на полигоне Лиеберозе, находившийся на расстоянии около 700 километров от изначального расположения части, между городами Франкфурт-на-Одере с севера и Коттбус с юга, в непосредственной близости передовой линии Восточного фронта. Первый, двухсоткилометровый участок пути от Мюнсингена до Нюрнберга большинство частей дивизии должно было преодолеть пешим маршем, потом по железной дороге до места назначения.

Поход проходил, с военной точки зрения, нормально. Части проходили каждый день от двадцати пяти до сорока километров. После четырех-шести дней передвижения было дано один-два дня отдыха. Дисциплина на дорогах была удовлетворительная, установленные маршруты соблюдались, промежуточные цели всегда достигались своевременно и по плану. Коммуникация русского командного состава с немецким связным штабом на достаточном уровне. Хоть чисто по-военному поход и проходил нормально, возникали другие неприятности, которые можно отнести к политической стороне целого мероприятия. Если до этого дивизия находилась под надзором и была размещена на закрытой территории военного полигона, то сейчас расквартировываться приходилось прямо среди или прямо у местных людей и, таким образом, русские военнослужащие германской армии все чаще вступали в прямой контакт с немецким гражданским населением. На фоне общей ситуации на фронтах и постоянно усиливавшимися в последнее время антинемецкими настроениями среди личного состава РОА это был далеко не самый безопасный эксперимент. Тем не менее можно с уверенностью констатировать, что он удался – главным образом за счет разумного отношения немецкого населения, которое как германскими военными, так и партийными органами НСДАП ^[33] на местах следования войск было заранее предупреждено об особенностях целой акции, а также, в немалой степени, и благодаря положительному влиянию русских офицеров на своих подчиненных. Естественно, то тут, то там происходили различные инциденты, но их размеры и количество не превышали привычные рамки при подобном передвижении и у немецких солдат. Также надо отметить, что на русских военнослужащих в форме германского Вермахта произвел очень сильное психологическое впечатление радушный прием со стороны обычного немецкого населения, к ним относились совершенно однозначно как к себе равным, а не как к «подлюдям» или «недочеловекам». Это сильно подняло у власовцев уважение к обычным немцам, но, с другой стороны, все глубже становилась и антипатия к самому гитлеровскому режиму и его пропаганде, создавшей подобные образы.

Кроме того, что предусмотрели заранее и чего постарались избежать соответствующей подготовкой на обеих сторонах (командование РОА и местные власти), передвижение власовской дивизии по территории Германии создало еще одну неожиданную проблему скорее политического и организационного, чем военного характера – вместо вполне ожидаемых случаев дезертирства (хотя и это явление имело место, но в единичных случаях) проходящие русские части сами, наоборот, стали сильнейшим «магнитом» для всякого рода «земляков», по разным причинам находившихся на пути следования. К дивизии постоянно приходили все новые и новые люди из самых различных мест – это были как мужчины, так и женщины из числа восточных рабочих, вспомогательных частей Вермахта и даже просто сбежавшие из лагерей военнопленных. Общее количество этих людей доходило иногда даже до сотен в день (по немецкой информации), и практически все они продолжали движение далее вместе с дивизией РОА. Власовское командование никого не выгоняло, и, чтобы хоть как-то легализовать весь этот спонтанно возникший процесс, было решено прямо в походе расширять количество «резервного полка», причем вновь прибывшим даже по возможности выдавалось и стандартное обмундирование из имевшихся запасов. Небольшой координационно-связной штаб из представителей Вермахта при дивизии был не в состоянии никак остановить это, так что практически не оставалось делать ничего иного, кроме как «прикрыть глаза» и делать вид, что ничего особенного не происходит. Но, с другой стороны, таким образом эти самые «вновь прибывшие кадры» часто приносили с собой в уже достаточно хорошо отлаженный и организованный ритм жизни воинской части беспорядок и снижение дисциплины. По мере увеличения количества таких «прибившихся» к части людей увеличивалось как число дисциплинарных нарушений среди личного состава, так и конфликтов с местным населением и германскими правоохранительными органами.

Тем не менее, несмотря на все неувязки, случавшиеся по дороге, погрузка 600-й пехотной дивизии Вермахта или Первой дивизии РОА в вагоны для железнодорожной перевозки началась также по плану, утром двадцатого марта 1945 года. В то время, как передовые части русской дивизии уже расквартировывались в конечном пункте назначения двадцать второго марта, последние были погружены двадцать четвертого и прибыли в Лиеберозе двадцать шестого марта 1945 года. Командир дивизии генерал Буняченко был приятно удивлен четкостью работы немецкого железнодорожного транспорта даже в условиях постоянных бомбежек, нехватки вагонов и локомотивов и при многократно разбитых путях, поврежденных мостах, вокзалах, развязках и т. д. Даже в этой тяжелой для страны конечной стадии военного конфликта хаос в Германии отсутствовал.