Изображение военных действий 1812 года - Михаил Барклай-де-Толли Страница 12

В марте 1809 года последовало присоединение Финляндии к России. В апреле, по увольнении Кнорринга от начальствования Финляндской армией и генерала графа Спренгпортена от управления новоприобретенной Финляндией, места их обоих заступил Барклай де Толли, с званием главнокомандующего Финляндской армией и финляндского генерал-губернатора.

Так, быв в марте 1807 года генерал-майором и бригадным командиром, с Георгиевским крестом 3-й и Владимирским 4-й степени, через два года Барклай де Толли является полным генералом, главнокомандующим армией и генерал-губернатором обширного края, украшенный звездой ордена Св. Владимира и лентами: Анненской и Красного Орла.

При столь быстром возвышении, он далеко опередил не только прежних своих сверстников, генерал-майоров, но и старших его генерал-лейтенантов, как то: князя Д. В. Голицына, Тучкова 1, Дохтурова, Уварова, графа П. А. Толстого, П. К. Эссена, Сакена, графа Остермана-Толстого, князей Горчаковых, графа Каменского 1-го и других.

Считая себя обойденными и как бы обиженными, производством Барклая в генералы от инфантерии, некоторые генералы просились в отставку. Одни из них были уволены, а другие, в том числе Тучков и Дохтуров, удержаны императором Александром. «В военном деле, – писал государь Дохтурову, – не всегда и не всем равно можно избирать случаи к отличию, но когда обстоятельства военные представят кому-либо возможность оказать отличие, то вредно было бы службе остановлять производство по одним уважениям старшинства. Посему принял я правилом никогда не останавливаться на сих уважениях».

Поступившая под начальство Барклая де Толли Финляндская армия простиралась до 39 тысяч человек и состояла из Улеаборгского, Вазского, Абоского и Нюландского корпусов, Аландского отряда, Свеаборгского гарнизона и флотилии. Действия вверенных Барклаю войск начались 18 апреля, выступлением графа Шувалова, с Улеаборгским корпусом, из Торнео, по большой береговой дороге, в Вестроботнию.

Через две недели, 3 мая, последовало первое дело войск этого корпуса, при Шелефте, где отряд шведского полковника Фурумарка, состоявший почти из 700 человек, с 22-мя пушками и 4-мя знаменами, был принужден положить оружие и сдаться в плен. Вследствие этого успеха с нашей стороны, начальствовавший шведскими войсками в Вестроботнии генерал Дёбельн заключил с графом Шуваловым перемирие, по которому наши войска вступили, 20 мая, в Умео, а авангард их прошел еще тридцать верст далее и остановился на южной границе Вестроботнии.

Дёбельн совершенно очистил эту область и стал за рекой Эре, примыкая левым крылом к лесам, простирающимся до Норвегии, а правым к берегу Ботнического залива, имея в этом пункте, для прикрытия своего, флотилию. В это самое время Шувалов заболел, и место его заступил бывший в 1808 году начальником Сердобольского отряда, генерал-майор Алексеев.

Вступив в командование Улеаборгским корпусом, он занял небольшими отрядами лежащие вдоль Ботнического залива местечки, и, хотя перемирие не было утверждено Барклаем де Толли, стоял спокойно до начала июня, не будучи вовсе тревожим неприятелем и свободно получая, сухим путем и морем, продовольствие. В июне вид дел переменился. Собравшийся в Стокгольме Сейм объявил короля Густава IV, со всем потомством, лишенным навсегда прав на Шведский престол и провозгласил королем герцога Зюдермашандского, который с того времени и царствовал, под именем Карла XIII.

Новое правительство еще не утвердилось, когда на Сейме возникли разноголосные мнения, обратившиеся в жаркие споры, и в Стокгольме многие начали раскаиваться в измене древнему своему царственному дому. Надежды на Наполеона, в котором шведы полагали найти себе защитника, также не осуществились.

В шатком своем положении, новое правительство Швеции было так слабо, что не имело даже способов вытеснить наши войска из Вестроботнии, однако, желая дать себе некоторый вес в глазах народа, оно предписало главнокомандующему шведской армией графу Вреде принудить Алексеева к отступлению и послало для действий против нашего Улеаборгского корпуса, со стороны моря, четыре фрегата и отряд гребной флотилии.

Барклай де Толли предвидел эти меры и просил об усилении наших морских сил в Ботническом заливе, но требования его удовлетворялись так медленно, что он нашелся вынужденным жаловаться государю на морское ведомство. «Флотилия не прежде может выступить, – доносил он, – как в начале июля, и то только когда заряды и провиант к тому времени привезутся в Вазу.

Улеаборгская флотилия едва ли будет кончена нынешним летом. По сие время не доставлено в Улеаборг ни морской команды, ни такелажа, ни парусов, ни всех других материалов. По вступлении моем в командование армиею, я многократно требовал от морского начальства нужных пособий к поспешному окончанию сих флотилий, от коих зависит безопасность войск в Вестроботнии, но медлительность распоряжений Морского департамента не соответствует ни обстоятельствам, ни моим предположениям».

В самом деле, медлительность со стороны Морского ведомства имела вредные следствия для Улеаборгского корпуса. Шведы начали перехватывать на Кваркене наши перевозные суда, ходившие между Вазой и Умео; тревожили наши кантонир-квартиры и, появясь в тылу Алексеева, совершенно прервали его сообщения с Финляндиею.

«Будучи от Улеаборга в расстоянии 600 верст, – доносил Алексеев императору Александру, 16 июня, – не имея никакой надежды не только получать провиант из Улеаборга, по причине находящегося неприятельского флота, как в Кваркене, так и в северной части Ботнического залива, где вся коммуникация с финским берегом прекращена, но даже уже и опасно курьеров посылать сухим путем, поелику жители начинают чинить неудовольствие нам, увидевши своих.

Посланный курьер через Кваркен был уже перехвачен. Из сего изволите усмотреть, что можно ли мне держаться в неприятельской земле по местному ее положению, не имевши по сих пор ни единого военного судна, с помощью которого, по крайней мере, коммуникация не была бы прекращена, и тогда мы могли бы надеяться получить провиант, которого у нас более нет, а на контрибуцию уже нельзя надеяться.

Желая, как для пользы Отечества, так и для славы вашего императорского величества, поставить себя на такую ногу, дабы иметь непосредственное влияние на жителей между Умео и Стокгольмом, к крайнему моему сожалению, предвижу ту минуту, когда я принужденным найдусь оставить сей завоеванный край». Военный министр граф Аракчеев от имени императора отвечал Алексееву, чтобы он «держался в Умео до последнего человека, и если оставит Умео без повеления главнокомандующего, то отдан будет под суд».

Между тем, от растаявших на Лапландских горах снегов, разлились реки и повредили мост на Умео. Это заставило Алексеева придвинуть ближе к себе стоявший по ту сторону реки авангард. Вслед за этим получено было известие, что заступивший место Дёбельна генерал Сандельс намерен атаковать наш авангард. Алексеев решился предупредить нападение и возложил это на полковника Казачковского, который и разбил шведов наголову, у Гернефорса, на берегу Ботнического залива, к югу от Умео.