Райнхард Гейдрих - паладин Гитлера - Иржи Пражак Страница 12

На совещании Гитлер высказал свои самые сокровенные мысли о будущем Германии. Квинтэссенцией его заявления была мысль о неизбежности войны. Самое позднее к 1943 году Германия должна была расширить свое жизненное пространство даже с применением силы за счет присоединения Австрии и Чехословакии.

Совещание принесло фюреру большое разочарование: все присутствовавшие, кроме Геринга, были против его концепции и намерений, да и Геринг был весьма сдержан в своих высказываниях. Фрич и Бломберг выразили сомнения чисто военного характера: чешские укрепления на границе взять будет нелегко, да и следует считаться с сильной французской армией.

Гитлеру стало ясно: Фрич и Бломберг будут только тормозить выполнение его планов и с ними он не сможет достичь своей цели — превращения Германии в великую державу с помощью войны. Следовательно, от обоих необходимо было избавляться, но так, чтобы истинная причина — их политика мира — осталась неназванной. И Гейдрих приступил к работе.

Одним из его излюбленных приемов в целях избавления от нежелательных лиц было обвинение их в порочных действиях. Неженатому и постоянно державшемуся обособленно генералу Фричу легко было приклеить извращенство. Собирая компромат на всех видных личностей рейха, Гейдрих купил еще ранее у берлинских уличных подростков информацию, что Фрич являлся «клиентом» определенной группы извращенцев.

Гейдрих приказал вызвать к себе информатора — парня по фамилии Шмидт, имевшего более десятка судимостей за различные проступки, в том числе и шантаж. После беседы Шмидт был определен как основной свидетель против генерала Фрича по обвинению того в гомосексуализме. Парень заявил, что он с товарищами выявил это пристрастие генерала еще в 1934 году и с тех пор постоянно его шантажировал.

Сотрудник Гейдриха Майзингер столь успешно подготовил Шмидта в качестве свидетеля, что Гейдрих не преминул представить его самому Гитлеру, хотя тот обычно с такой публикой не общался.

Однако на очной ставке в имперской канцелярии Фрич полностью владел ситуацией и отверг все обвинения.

Дальнейшее расследование ничего не прояснило (Фрич дважды являлся на допросы в гестапо), однако дало Гитлеру возможность отстранить Фрича от занимаемой им должности. Официально дело выглядело так, будто бы фюрер удовлетворил прошение генерала об уходе в отставку по состоянию здоровья.

Тем не менее вопрос этот был передан на рассмотрение офицерского суда чести, заседания которого состоялись 17 и 18 марта под председательством Геринга. И суд признал полную невиновность генерала. Сам Геринг загнал Шмидта своими вопросами в тупик, в результате чего было выяснено, что все его показания ложны (обвинение базировалось на однофамильце генерала — ротмистре Фриче).

Решение суда чести в положении генерала Фрича, однако, ничего не изменило: было поздно, и на прежнюю должность он уже не возвратился. Правда, Шмидт был расстрелян, а Майзингер направлен в Польшу.

Шестидесятилетнего Бломберга Гейдрих «достал» на его интимной связи с молодой женщиной по имени Ева Грун, стенографисткой одного из центральных учреждений Берлина. Скоро на столе Гейдриха лежала информация, что мать Евы Грун была владелицей так называемого массажного салона и несколько раз привлекалась к судебной ответственности за сводничество и, по существу, содержание борделя.

12 января 1938 года генерал-фельдмаршал фон Бломберг, вдовец с 1932 года, имевший двух сыновей и трех дочерей, женился на Еве. Их бракосочетание отметил узкий круг друзей и знакомых, а в качестве свидетелей выступили Адольф Гитлер и Герман Геринг. А ведь невестой была женщина не только не из высших кругов общества, но и из семьи, пользовавшейся дурной славой.

Недели через полторы после свадьбы, когда молодожены находились в свадебной поездке, на столе президента полиции Берлина появилось целое досье, содержавшее сведения о том, что молодая жена Бломберга находилась в течение ряда лет под наблюдением полиции и неоднократно нарушала моральные нормы общественного поведения и что на нее заведены дела в пяти крупнейших городах Германии. В досье имелись и другие, порочившие Еву Грун сведения, а также фотографии, отображавшие ее прелюбодеяния.

Судя по официальным высказываниям, досье это оказалось у президента берлинской полиции чисто случайно, поскольку один из инспекторов отдела по нарушениям общественной морали решил якобы проверить появившиеся слухи о молодой жене военного министра и поднял всю имевшуюся у них информацию.

На самом же деле не вызывает никакого сомнения утверждение, что досье было сфабриковано по приказанию Гейдриха. Во всяком случае, досье это видели в руках Майзингера за несколько дней до появления его у президента полиции. Более того, Майзингер вносил в него дополнительные фальсифицированные записи.

Когда эти сведения были представлены Гитлеру, тот в приступе бешенства немедленно отстранил Бломберга от должности.

Удар Гейдриха оказался для Бломберга трагическим, так как он был одним из немногих генералов, бывших действительно преданными Гитлеру, и стремился увязать революционный дух национал-социализма с прусско-германскими солдатскими традициями.

От пережитого шока генерал-фельдмаршал так и не смог оправиться, тем более что к отставке присоединился еще и социальный остракизм.

Единственное, о чем не жалел военный министр, была его женитьба на Еве Грун. Находясь впоследствии вместе с ним в тюрьме в Нюрнберге, генерал Глайзе-Хорстенау сказал ему как-то:

— Господин генерал-фельдмаршал, понимаете ли вы, что ради женщины принесли в жертву вермахт?

Бломберг ответил на это отрывисто:

— Я не мог ничего с собой поделать. Она была самым страстным увлечением в моей жизни.

После смещения Фрича и Бломберга Гитлер принял решение переименовать военное министерство в верховное главнокомандование вермахта и самому его возглавить. 16 генералов были отправлены на пенсию, 44 получили другие назначения. Министра иностранных дел фон Нойрата сменил Иоахим фон Риббентроп. Министерство пропаганды заявило о необходимости «концентрации всех сил». Гитлер же превратился в ничем не ограниченного диктатора.

Что касается Гейдриха, то он понял: проведенная в общем-то успешно афера Бломберга — Фрича ослабила полицейский аппарат, в отношениях которого с вермахтом ничего не изменилось. Конфликт между ними даже усилился, и к СС новое командование вермахта по-прежнему относилось враждебно.

Проникновению полиции в военную сферу всячески препятствовали. Ставший противником Гейдриха Канарис всячески мешал гестапо и полиции безопасности действовать решительно в отношении некоторых лиц, враждебно относившихся к режиму.

Поэтому Гейдрих решил добиться еще большей централизации своей власти и устранения всего, что этому мешало. Им был разработан план, по которому обе части его системы контроля должны были стать единым целым: необходимо было объединить СД и гестапо в единой службе имперской безопасности, что, собственно говоря, и было им сделано уже в следующем году.