Виктор Тихонов творец "Красной машины". КГБ играет в хоккей - Федор Раззаков Страница 12

9 февраля 1977 года, среда, аэропорт «Домодедово»

Всю дорогу до аэропорта Красовский гадал, зачем Александрову понадобилось ехать в «Домодедово». В итоге самое путное, что ему пришло в голову — хоккеист либо собрался кого-то встречать, либо, наоборот, провожать. На самом деле все было не так — Александров выступал в роли… отъезжающего, вернее, вылетающего. Отстраненный на три календарные игры, хоккеист решил сменить обстановку — съездить на родину, в Усть-Каменогорск, навестить мать и своих друзей, с которыми когда-то играл в местном «Торпедо». Когда он обратился с этой просьбой к тренеру ЦСКА Константину Локтеву, тот поначалу удивился:

— У тебя же жена вот-вот должна родить?

— Должна, — согласился хоккеист. — Но там за ней ее родители присматривают, а у меня на родине мать одна осталась. Да и развеяться мне надо после того, что случилось.

— Ну, если так — езжай, — развел руками тренер и отпустил хоккеиста из команды. Он, как никто понимал, что в той ситуации, в какую угодил его подопечный, смена обстановки пойдет ему только во благо.

Александров без проблем добрался до аэропорта и выяснил, что ближайший рейс до Усть-Каменогорска будет через три часа. Купив в кассе билет, он приобрел в киоске «Союзпечать» газету «Советский спорт» и сел на лавочку, надеясь скоротать здесь время до начала регистрации на рейс. Но едва он развернул газету, как его взгляд тут же наткнулся на статью под броским заголовком «Удар в спину». Едва пробежав глазами первые строчки этой публикации, Александров понял — это про него. Открывалась статья с тех самых слов, что он вчера слышал на собрании в Архангельском — про довоенную московскую шпану в кепках-малокозырочках, которая давно должна была почить в бозе, однако, по мнению автора статьи, перекочевала под своды Дворца спорта в Лужниках в виде хоккеиста Бориса Александрова. А ведь как хорошо когда-то все начиналось…

Ретроспекция. Июль 1973 года, Архангельское, база ЦСКА

Александрова привез из Усть-Каменогорска Анатолий Фирсов, который был помощником Анатолия Тарасова. Когда они приехали на базу ЦСКА, вся команда сидела в холле и смотрела телевизор. Шел фильм «Кавказская пленница». Но когда на пороге базы появились Фирсов и Александров, головы всех игроков повернулись в их сторону.

— А это что за шибздик? — вырвалось у кого-то из игроков при виде новичка.

Александров и в самом деле выглядел как ребенок — небольшого росточка, щуплый. А тут еще он инстинктивно съежился, увидев такое скопление звезд в одном месте, что и вовсе стал похож на карлика. Короче, встреча получилась не самая радостная.

— Это не шибздик, а ваш новый товарищ — Борис Александров. Прошу любить и жаловать, — представил новичка команде Фирсов.

Сказав это, он ушел докладываться Тарасову, а Александров так и остался стоять посреди холла. Так бы он и стоял до конца фильма, если бы не Харламов, который подошел к нему и, протянув ладонь для приветствия, сказал:

— Ну, давай, знакомиться, Борис.

После чего повел Александрова к своему месту у телевизора.

— Ты, Валера, никак шефство берешь над этим шибздиком? — не унимался все тот же игрок, который первым отреагировал на появление новичка.

— А ты забыл, каким я был десять лет назад — таким же шибздиком. Меня Тарасов даже в Чебаркуль сослал, — усаживая Александрова на стул, ответил Харламов.

— Ты хочешь сказать, что это шибздик будет вторым Харламовым?

— Может, даже первым, — парировал заступник новичка.

— Да его завтра на тренировке любой из наших защитников по бортику как масло по хлебу размажет.

— Вот завтра и посмотрим.

— Правильно, Валерий, — в холле появился старший тренер ЦСКА Анатолий Тарасов собственной персоной. — Завтрашняя тренировка нам и покажет, кто здесь шибздик, а кто настоящий хоккеист. Досматриваем фильм и отбой. Завтра с утра все должны быть свеженькими, как огурчики.

На утренней тренировке вся команда уже вышла на лед, а Александров все еще переодевался. Новая форма под номером 23, которую ему выдали, была ему слегка великовата, вот он и задержался, пытаясь приладить ее под свою фигуру. В этот миг в раздевалку вошел Тарасов.

— Вы чего это, молодой человек, форму на себе приглаживаете, как будто барышня перед зеркалом? — грозно насупив брови, спросил тренер. — Это хоккейный ЦСКА, а не женская команда по фигурному катанию. А ну-ка марш на лед!

Схватив клюшку, Александров засеменил к выходу. Но у дверей Тарасов его перехватил — взял за локоть и уже другим тоном, более мягким, произнес:

— Ты, мальчик, не волнуйся и покажи этим зазнайкам, что ты умеешь. И, главное, никого не бойся.

Когда Александров выкатился на лед, вся команда, совершавшая разминочное катание, остановилась и уставилась на новичка.

— Мальчик, ты не ошибся — здесь не «Золотая шайба», здесь взрослые дяди катаются, — опять сострил все тот же игрок, который шутил вчера в холле.

— Вот, Владимир, ты и докажи, что здесь не дети, а дяди тренируются, — подал голос Тарасов. — Владик на ворота, Владимир в защиту, а наш новичок покажет нам, на что он способен.

После этого вся команда отъехала к бортику, предвкушая увлекательное зрелище — как их рослый защитник размажет по бортику этого новичка-шибздика. Александров выкатился на центр, куда ему выбросили шайбу и стал ждать свистка Тарасова, чтобы начать штурм ворот. Его била нервная дрожь, чему он был немало удивлен — ничего подобного с ним еще не бывало. Впрочем, повод для такого особенного состояния сегодня все-таки был.

Наконец раздалась трель тренерского свистка, и Александров, ударом крюка пробросив себе на ход шайбу, двинулся к воротам. Защитник стоял у синей линии не шелохнувшись и молча наблюдал за тем, как к нему приближается новичок. А когда расстояние между ними сократилось до двух метров, защитник резко рванул вперед и ловким ударом клюшки выбил шайбу из-под крюка Александрова, после чего пригнулся, развернул корпус вполоборота и поймал новичка на силовой прием. Перелетев через спину защитника, тот рухнул на лед, выпустив из рук клюшку. Этот кульбит большинство игроков ЦСКА встретило дружным смехом и улюлюканьем.

Поднявшись на ноги, Александров подобрал клюшку и покатился к дверце бортика, полагая, что после такого позора места в команде ему уже никто не предоставит.

— Молодой человек, разве я вас отпускал? — услышал новичок грозный окрик Тарасова. — А ну-ка, подъедте ко мне.

Александров повиновался. Едва он оказался рядом с тренером, тот наклонился к нему и, сменив свой грозный тон на более ласковый, сказал:

— Дурачок, ты чего лезешь напролом? Это же один из лучших наших защитников, его так не переиграешь. Ты его хитростью возьми. Разве тебя в Усть-Каменогорске этому не учили? Вот и докажи, что вы там не балетом занимаетесь, а в настоящий хоккей играете.

Упоминание родного города мгновенно преобразило Александрова. Даже мелкая дрожь, которая била его все это время, куда-то улетучилась. Ему вдруг стало так легко, как обычно бывало в те моменты, когда надо было решить судьбу матча всего лишь одним точным броском. В такие мгновения к нему приходила фантастическая концентрация, когда он отсекал от себя все постороннее на льду, оставляя в поле зрения лишь шайбу и ворота противника. Расправив плечи, Александров поехал к центру поля. Теперь в его движениях чувствовалась уверенность, а в глазах появилась настоящая спортивная злость. Он решил биться насмерть и, если и проиграть, то не с таким позором, после которого худая молва о хоккейном Усть-Каменогорске разнеслась бы по всей Москве.