Дагестанская сага. Книга I - Жанна Абуева Страница 12

Именно вы теперь являетесь полновластными хозяевами гор и равнин, пастбищ и лугов, и именно вашим детям принадлежит вся земля и… вообще, всё будущее! Но для этого надо много трудиться, теперь уже не на богачей, а на самих себя!

Толпа зашумела возбуждённо, и в этот самый момент, перекрывая общий гул, раздался звучный голос:

– Кто здесь говорит о каком-то ином будущем? У Дагестана будущее такое же, что и прошлое! Как жили, так и будем жить, и нечего всяким чужакам приезжать сюда и мутить народ, провозглашая здесь новые порядки! Убирайтесь отсюда вон, голодранцы!

Сказав так, Ибрагим-бек, а голос принадлежал именно ему, легко соскочил со своего серого в яблоках коня и, подойдя к собравшимся, обвёл их взглядом своих непроницаемых чёрных глаз.

Тишину, наступившую после его слов, никто не нарушил, ибо Ибрагим-бек пользовался у земляков непререкаемым авторитетом. Он был справедлив, и честен, и порядочен, и именно этими качествами прочно завоевал себе уважение.

Вновь обведя взглядом толпу, он произнёс негромко и убеждённо:

– Я бы не советовал вам слушать этих чужаков, которые пришли сюда, в горы для того, чтобы посеять между нами разлад и даже вражду! Мы веками жили на своей земле в мире друг с другом и с нашими соседями. С царём или без него, но мы должны держаться вместе и не слушать, что говорят эти так называемые большевики, потому что они обещают вам несбыточное! Не бывает так, чтобы все были равны, такими даже Аллах людей не создал!

– Не говорит ли это о его несправедливости? – перебил говорящего Манап. – Именно потому, что Аллах позволил людям жить в неравенстве, и совершена наша революция! Должны быть все равными! Именно в равенстве всех людей и заключается высшая справедливость! Почему одним должно быть всё, а другим ничего? Почему эти горы, – он сделал рукой жест, обводящий пространство вокруг, – принадлежат вам, кучке богачей, когда они должны принадлежать всем горцам? Горцы берут у вас в аренду землю, за которую платят непомерную сумму, они платят вам штраф за то, что их скот заходит ненароком на ваши пастбища, они выплачивают вам налоги и всякого рода повинности, и в результате оказываются в долговой петле на всю свою жизнь! Они вынуждены покидать родные места и уезжать на чужбину, чтобы прокормить своих детей, которым они оставляют после себя одни лишь долги…

– Верно говоришь! – взволнованно закричали мужчины. – Ибрагим-беку хорошо рассуждать, у него закрома ломятся от богатств, а нам каково? Надоело! Мы тоже хотим иметь свою землю, свой скот и своё поле!

– Эх! – воскликнул в сердцах Ибрагим-бек и, махнув рукой, направился к своему коню. Вскочив на него, он выпрямился в седле во весь рост и, обращаясь к толпе, вскричал:

– Глупцы вы все, вот что я вам скажу! Они вам затуманивают мозги, а вы развесили уши и слушаете этих голодранцев!

Переведя взгляд на Манапа и его спутников, он произнёс:

– Всё равно не будет по-вашему… потому что мы сдаваться не собираемся!

Хлестнув плетью коня, он умчался вниз по Царской дороге.

* * *

Ризван отхлебнул из пузатой глиняной кружки немного бузы и аккуратно вытер намокшие кончики усов. Ни лепёшка из конского щавеля, испеченная его женой Саидат, ни веселящая обычно буза не могли отвлечь его сейчас от тяжёлых и неприятных мыслей. Он вздохнул, затем снова вздохнул и, наконец, уставился невидящим взглядом на чернеющую вдали тучку.

– Ты что это молчишь сегодня? – подозрительно спросила его Саидат. – Заболел, что ли?

– Ничего я не заболел! – ответил хмуро Ризван. – Просто… думаю!

– И о чём же ты думаешь, может, скажешь? Уж не о том ли, чтобы подправить, наконец, забор?

– Помолчи-ка, женщина! – повысил голос Ризван. – Не до забора сейчас!

Саидат, зная характер мужа, не стала отвечать, а, повернувшись к нему вполоборота, принялась перебирать своими натруженными руками горянки разложенную на дощатом столе крапиву, только что собранную позади дома. Крапива была неотъемлемым компонентом горской кухни, и все русские, которых судьба забрасывала в горы случайно или по причине войн, лишь диву давались, видя, с каким удовольствием горцы поедают это колючее растение, которое, служа начинкой для всевозможных чуду и курзе, на вкус оказывалось нежным, как только что испеченный хлеб.

– Схожу-ка к Магди, – сказал Ризван и, тяжело поднявшись с табурета, направился к двери.

Магди был дома не один, а с двумя кунаками, занимавшимися отходничеством в Тифлисе и нынче приехавшими в родные края на побывку, к своим семьям. Один из них, Зубаир, горячо говорил сейчас, обращаясь к другому, Ильясу, и отчаянно жестикулируя своими большими жилистыми руками:

– Вот, социалисты говорят, что будет у всех всё одинаково. А как может быть одинаково у разных людей, а? Вот скажите мне, бывает так, чтобы всё одинаково? Люди-то разные!

– Да не волнуйся ты так! – спокойно сказал Ильяс. – Нам с тобой что терять? Это князья и беки теряют, а мы… Мы ничего не имеем, так что ничего и не потеряем! А вот заиметь можем! Обещают же большевики и землю, и скот…

Ризван, переполненный точно такими же думами, подсел к мужчинам и стал молча слушать.

– Вот наш кумухец Касаев Магомед говорит, что теперь у нас у самих есть право выбирать себе судей, а мне что-то не верится в такое, и я уверен, что…

– А я, – перебил неожиданно Ризван, – переживаю ещё и за другое.

Уже в который раз за вечер он тяжко вздохнул и снова продолжил:

– Социалисты нас уговаривают объединиться с русскими, мол, они нам помогут прийти к новой жизни. А я вот опасаюсь этих русских. Всё-таки они неверные, и наши с ними воевали почти тридцать лет. Честно скажу, я им не доверяю! Ведь сколько наших людей из-за них погибло! Что бы там ни говорил Нурадин с этим своим Манапом, а я думаю, что нам лучше быть подальше от этих неверных!

Магди, поставив перед гостями угощение в виде фасоли, сваренной вместе с небольшим, последним из домашних запасов, кругом сушёной горской колбасы, ответил весело:

– Неверные или нет, а воевать они умеют! И потом разве не сказал имам Шамиль, что с русскими лучше жить в мире и согласии?

– Может, сказал, а может, и нет. Кто знает наверняка? Нас ведь с тобой при этих его словах не было! А русские нашу веру не любят.

– И пускай не любят, нам-то что? Мы же им не мешаем молиться их богу, и они нам тоже пусть не мешают!

– А ещё мне не нравится, что наш Габиев говорит, что все мы должны учить русский язык, – продолжал Ризван, торопясь выложить кунакам всё, что уже давно теснилось в его душе. – Ну, скажите, для чего нам этот русский язык нужен? Всю жизнь мы обходились прекрасно своими языками, а теперь большевики твердят, что должен быть везде русский! Мне это не нравится!

Совсем разгорячившись, Ризван изо всех сил хлопнул по столу ладонью.

– А скажи-ка, брат, приходилось тебе выезжать отсюда в русские города? – спросил его Зубаир.