Большая игра. Война СССР в Афганистане - Грегори Фейфер Страница 12

VI

Рост сопротивления в провинциях еще более обострил борьбу за власть между Тараки и Амином. В свою очередь, это же способствовало усилению культа личности Тараки. — отчасти благодаря массовым митингам, участники которых несли его портреты. Но большинство афганцев воспринимало стареющего Тараки — бывшего журналиста и агента КГБ с 1951 года — как не особенно способного лидера прошлого поколения, время которого уже прошло. Более молодой и энергичный Амин, напротив, был полон амбиций. Получив степень магистра по педагогике в Колумбийском университете (степень доктора он так и не смог получить), в 1965 году Амин вернулся в Афганистан, чтобы присоединиться к боевому крылу НДПА — фракции «Хальк». Четырнадцать лет спустя, весной 1979 года, он занял пост министра иностранных дел и должен был скоро стать также премьер-министром. Движущей силой реформ правительства был Амин, следовательно, он был также в ответе за многие жестокости, совершавшиеся от его имени — похищения людей, пытки и казни, бомбардировки и массовые убийства гражданского населения во время подавления крестьянских восстаний.

Готовя заговор, чтобы стать президентом страны, Амин спокойно мог назначать своих доверенных подчиненных на государственные должности. Министр коммуникаций Саид Мохаммед Гулябзой [31]был одним из четырех наиболее влиятельных членов кабинета министров, которые мешали Амину на его пути к власти. В число других из этой четверки входили министр внутренних дел Аслам Мохаммед Ватанджар, [32]министр пограничных дел Шерджан Маздурьяр [33]и руководитель службы безопасности Асадулла Сарвари, [34]внушавший особый страх. В то время как Тараки был не в состоянии реагировать на интриги Амина или просто игнорировал их, эти четверо — главные сторонники Тараки — прилагали все силы, чтобы остановить Амина. Так, Гулябзой, характерной чертой которого были всегда аккуратно постриженные короткие усики, честно признавал, что его патрон Тараки также нес на себе часть ответственности за насилие правительства, но, несмотря на это, он же обвинял Амина в излишней жестокости, из-за чего правительство стало терять поддержку населения, которой пользовалось среди людей сначала, после Апрельской революции.

Навестив как-то раз одного своего богатого друга, Гулябзой случайно услышал слова одного из гостей, который также был партийным функционером НДПА. Тот насмехался над хозяином: «Ваше время пришло!», — имея в виду, что его земли скоро будут перераспределены и тот останется ни с чем. Такая грубость заставила Гулябзоя сожалеть, что Национальной демократической партии Афганистана, которой было немногим более десяти лет, не хватило опыта, чтобы со знанием дела выполнить свою честолюбивую программу. Гулябзой, участвовавший в свержении короля Захир Шаха в 1973 году, и сам не раз прибегал к насильственным мерам, но, тем не менее, был сильно обеспокоен политическими мотивами и методами Амина, который сажал своих политических противников в тюрьму даже без ведома начальника полиции, министра внутренних дел Ватанджара или шефа безопасности Сарвари. Гулябзой, Ватанджар, Маздурьяр и Сарвари знали, что премьер-министр также стоял за убийствами множества высокопоставленных деятелей и все более стремился действовать самостоятельно, держа Тараки в неведении.

Трения между этими двумя лидерами — Тараки и Амином — стали окончательно очевидны на первом же совещании, когда президент Тараки только что вернулся из заграничной поездки. Амин был доволен. «Наши сторонники недавно организовали другую революцию», — воскликнул он. В ответ на вопросительный взгляд Тараки, Амин объявил, что недавно были убиты несколько членов семейства умеренного религиозного лидера Себгатуллы Моджаддеди. [35]