Звонок за ваш счет. История адвоката, который спасал от смертной казни тех, кому никто не верил - Брайан Стивенсон Страница 12

Самоубийства, насилие в среде заключенных, недостаточное медицинское обслуживание, злоупотребления персонала и жестокость охраны ежегодно стоили жизни сотням обитателей тюрем.

Я работал над несколькими такими случаями, включая один в Гадсдене, штат Алабама, где власти тюрьмы утверждали, что 39-летний чернокожий умер от естественных причин, после того как был арестован за нарушение правил движения. Семья мужчины настаивала, что он был избит полицейскими и сотрудниками тюрьмы, которые потом не разрешили ему воспользоваться ингалятором от астмы и лекарствами, несмотря на все его просьбы. Я провел немало времени с убитыми горем родственниками Луриды Раффина и узнал, каким любящим отцом и добрым человеком он был и как люди порой делали о нем неверные выводы. Высоченный и крупный – ростом под два метра, весом 114 кг – он мог производить несколько устрашающее впечатление; но его жена и мать в один голос утверждали, что Лурида отличался приятным и мягким характером.

Полиция Гадсдена остановила Раффина однажды вечером на шоссе, потому что, по словам полицейских, машину вело из стороны в сторону. Выяснилось, что срок действия его водительской лицензии истек пару недель назад, поэтому его взяли под стражу. Когда Раффина, всего в синяках и окровавленного, привезли в городскую тюрьму, он сказал другим заключенным, что его ужасно избили и ему срочно нужен ингалятор и лекарства от астмы. Когда я начал изучать это дело, заключенные тюрьмы рассказали мне, что видели, как полицейские избивали Раффина, прежде чем бросить его в одиночную камеру. Несколько часов спустя медицинский персонал на их глазах вынес безжизненное тело из камеры на носилках.

Несмотря на реформы 1970-х и начала 1980-х, гибель заключенных в тюрьмах по-прежнему оставалась серьезной проблемой. Самоубийства, насилие в среде заключенных ^{18}, недостаточное медицинское обслуживание, злоупотребления персонала и жестокость охраны ежегодно стоили жизни сотням обитателей тюрем.

Вскоре я стал получать жалобы и от других жителей Гадсдена. Родители чернокожего подростка, который был застрелен полицией, рассказали мне, что их сына остановили за мелкое нарушение правил дорожного движения, после того как он проехал на красный свет. Мальчик недавно сел за руль и страшно занервничал, когда к нему приблизился полицейский. Родители утверждали, будто он потянулся рукой вниз, к стоявшей на полу спортивной сумке, чтобы достать из нее новенькую лицензию. Полиция же утверждала, что парень полез за оружием (никакого оружия обнаружено не было) – и был застрелен прямо на водительском сиденье. Полицейский, который застрелил его, утверждал, что подросток был опасным и двигался быстро, в угрожающей манере. Родители мальчика рассказали мне, что их сын был нервным и пугливым, но при этом послушным и совершенно безобидным. Он истово веровал, хорошо учился и обладал такой репутацией, которая позволила его родителям убедить лидеров движения за гражданские права потребовать расследования обстоятельств его смерти. Их ходатайства добрались до нашего офиса, и я занимался этим делом вместе с делами об условиях содержания в тюрьмах.

Подробное изучение гражданских и уголовных законов Алабамы и одновременное ведение дел смертников в нескольких других штатах сделали меня очень занятым человеком. Дополнительные судебные процессы по условиям содержания в тюрьмах означали, что приходилось много времени проводить за рулем и еще больше – за работой. Моя старенькая Honda Civic 1975 года едва не разваливалась на ходу. Радио в ней перестало работать годом раньше и подавало признаки жизни, только если я попадал колесом в выбоину или тормозил настолько резко, что вздрагивала вся машина, и тогда ненадолго замыкался контакт.