Мифы и легенды эскимосов - Хинрик Ринк Страница 11

(Эта сказка была записана в шести разных вариантах. По всей видимости, она в весьма примечательной форме повествует об отношениях между индейцами и эскимосами. В некоторой степени эта история аналогична фольклору других народов, где различные великие деяния, особенно такие, как победа над неким чудовищным и ужасным животным, приписываются одному герою. Здесь, однако, текст приведен в сокращенном виде, так как сама история не слишком интересна.)

Когда-то давно случилось так, что некие люди ушли далеко в глубину фиорда ловить лосося, а в это время инландер украл одну из женщин и увел ее далеко-далеко. Сама она была из береговых людей, но после вышла замуж за человека, который увез ее далеко от побережья; они родили сына и назвали его Акигсиак. В детстве он постоянно играл с двумя племянниками отца. Они часто дрались на кулачках и боролись, но Акигсиак очень быстро обогнал их обоих; даже в скорости не могли они с ним состязаться. Поскольку мать его была из береговых людей, а отец из внутренних земель, он был меньше ее ростом; тем не менее он вызывал у остальных людей уважение и страх и считался силачом и великим охотником. Акигсиак всегда стремился как можно чаще встречаться с береговыми людьми, чтобы узнать что-нибудь о родичах своей матери; и на одной из встреч он сказал им так:

«Когда мой отец постарел, он не мог уже кормить нас. Одна из зим принесла нам великий голод, и каждый день я уходил из дома в поисках пищи; тем временем отец мой следил за мной с верхушек самых высоких гор, примечая одновременно любые изменения погоды, и, как только небо начинало темнеть, он подавал мне сигнал, который я всегда слышал, как бы далеко ни ушел; услышав его, я поворачивал к дому. Он также дал мне несколько советов и сказал, что я могу уходить в любую сторону, но только не на север, так как те места, рассказывали, опустошал ужасный змей.

Как-то в один из дней отец подал мне сигнал; но поскольку я за весь день даже не увидел никакой добычи, я не послушался. Позже, когда я собрался наконец возвращаться домой, меня захватила буря; я почти ничего не видел из-за ветра и метели и потому потерял дорогу. Блуждая таким образом, я в конце концов набрел на что-то, что показалось мне двумя большими окнами дома; затем я увидел, что все остальное вокруг похоже на холм; а потом понял, что это тот самый ужасный змей, от которого предостерегал меня отец. Я сразу же пустился бежать. Однако он успел заметить меня и теперь погнался за мной; но стоило ему догнать меня, как я поворачивался, бросался на него и ударял копьем, а затем вновь продолжал бежать. Однако, обернувшись в очередной раз на змея, я увидел, что он совсем рядом; я громко вскрикнул от усталости и повалился на землю без чувств. Вскоре я очнулся от прохладного прикосновения к лицу и сразу же вспомнил про чудовищного змея. Я огляделся вокруг и увидел, что он лежит у самых моих ног. Не отводя от него глаз, я очень осторожно пополз прочь; он не двигался, так что я встал и пошел – но до дому добрался только через четыре дня, когда все уже решили, что я пропал. Когда я вошел в дом, отец сказал: «В нашем доме нет ничего, чем мы могли бы помочь тебе». Но я рассказал ему, что едва избежал смерти от змея и что, судя по всему, оставил его мертвым. Тогда отец сказал: «Говорят, что тело змея состоит из одного только жира, – и добавил: – А наши домашние умирают от голода». Тогда мы рассказали всем, что произошло. И они отправились на поиски чудовища; но многие из них умерли прежде, чем добрались до места, – некоторые возле самых домов, другие дальше, пока вся дорога не была покрыта мертвыми телами. Но те, кто добрался до змея, ободрали его и обнаружили, что состоит он в основном из жира с небольшой долей мяса. После этого они питались им всю зиму». Вот что рассказал Акигсиак при первой встрече с береговыми людьми.

В следующий раз он рассказал им, что однажды, путешествуя вместе с отцом, приблизились они к берегу моря и увидели возле самого берега кита, а на берегу множество береговых людей. По приказу отца он сбежал вниз и заставил одного старика научить его магическому заклинанию, которое способно заманить кита в реку. Как только кит вошел в реку, появилась толпа инландеров; но прежде чем они успели пробить шкуру кита своими гарпунами, Акигсиак бегом бросился домой за оружием. Хотя на пути ему пришлось огибать три большие бухты, он все же прибежал вовремя и успел прикончить кита; после этого он начал наделять всех долями, не забыв и старика из береговых людей, которого он защитил от инландеров. При третьей встрече он продолжил свой рассказ и рассказал: прослышав однажды, что где-то чужие инландеры поймали громадную рыбину вроде лосося, он бросился к речному берегу и тоже швырнул свой гарпун в рыбину; однако, поскольку спутников у него было слишком мало, те, другие, стоявшие на противоположном берегу, сумели утащить у них добычу. После этого он поспешил к месту, где река была немного уже; он перепрыгнул через реку и покатился кубарем, а затем встал на ноги на противоположном берегу. Там он быстро распугал других инландеров, взял свою долю рыбины – которую перекинул своим на другой берег – и затем перепрыгнул через реку обратно тем же способом. Во время четвертой встречи с береговыми людьми Акигсиак рассказал, как однажды поссорился с игалиликом (т. е. «носящим горшок» – так называли сказочных обитателей тундры, которые будто бы носили на плечах кипящие горшки) и столкнул его с обрыва, где он и разбился насмерть о скалы. Наконец Акигсиак встретился на высоких берегах реки с инорусеком (еще один сказочный гигант – обитатель тундры). Они принялись забавляться бросанием камней, и инорусек уговорил Акигсиака попробовать попасть в каякера, который как раз проплывал по реке внизу. Акигсиак не промахнулся и убил каякера на месте. После этого, пожалев о сделанном, Акигсиак убил инорусека; но говорят, что после этого убийства он никогда больше не ходил к береговым людям. Рассказывают, что лишь однажды он посетил одного жителя побережья на речном берегу; он хотел подраться с ним на кулачках и посостязаться в беге. Хотя, как говорят, он был мельче других инландеров, он, что ни говори, был крупнее наших людей; его спина была так широка, как спины двоих других людей, взятые вместе, а ростом он был лишь чуть пониже, чем два человека, стоящие один на другом.