Впереди веков. Историческая повесть из жизни Леонардо да Винчи - Ал. Алтаев Страница 11

Альбомы Леонардо без конца наполнялись этюдами людей и животных во всевозможных положениях, и между ними особенно часто встречались женские головки. Это были его первые шаги к длинной веренице божественных мадонн. Изучая природу, наблюдая эффекты света и тени, Леонардо убедился, что в природе почти нет резко ограниченных линий, и вместо них он пользовался переливами и полутенями.

«Переход от света к тени, – говорил Леонардо, – подобен дыму».

Когда являлся недостаток в живой натуре, юный художник прибегал к искусственным моделям. Он сам их лепил из глины или гипса, и таким образом у него рядом с живописью шла скульптура. И он был первый из художников всего мира, который постиг в совершенстве искусство распределения света и тени.

Леонардо имел большую склонность к юмору.

«Изображая смешное, – говорил он, – надо заставить смеяться даже мертвецов».

Но настоящим призванием Леонардо должны были стать исторические картины, содержание которых он, согласно духу того времени, черпал из священной истории Ветхого и Нового Завета.

Как-то Леонардо получил заказ из Фландрии нарисовать картон-модель для фландрских ткачей, которые готовили португальскому королю шелковый золототканый занавес.

Юный художник с увлечением принялся за работу. Он изобразил Адама и Еву в момент грехопадения. Вокруг первых людей на лугу было множество разнообразных животных, тысячи дивных, причудливых цветов. И листья, и цветы, и животные были изображены Леонардо с необыкновенной точностью. Особенно поражала в этом отношении пальма, которой он придал удивительную гибкость, благодаря у дачному расположению и совершенной гармонии кривизны ее листьев. Подобного совершенства не достигал до него никто из художников. К сожалению, этот картон потерян. Впечатление достигалось не поверхностной передачей формы, изображением ее в общих чертах; дерево было изучено ученым и прочувствовано художником. Уже тогда ученый проявлялся в художнике; уже тогда обнаруживалась чудесная гармония противоположных способностей, которые проявились так ярко впоследствии в Леонардо. Сложность творений природы не пугала его. Он хочет выражаться, как она, говорить ее языком с точностью, воспроизводящей все ее элементы. Его цель – путем изучения строения пальмы дать почувствовать всю ее гибкость и грациозность.

К этому же периоду относятся написанные Леонардо два «Благовещения», одно из которых находится в музее Лувра, другое – во Флоренции.

Первое его «Благовещение» дышит непринужденной естественностью. Ни богато убранной комнаты, как обыкновенно изображали это все художники, ни голубя – Святого Духа, ни облаков на верху картины – ничего этого нет в его «Благовещении». Святая Дева принимает благую весть под открытым небом, у входа на террасу. Кругом нее – чудный день, цветущие лилии, веселый пейзаж, живописные группы деревьев, река, окаймленная холмами. Богоматерь на коленях благоговейно и смущенно слушает радостно улыбающегося ангела… Во всей ее фигуре разлито смирение, кротость и скромность… Второе «Благовещение», находящееся во Флоренции, еще лучше. Изображенный на картине ангел задумчив и серьезен, а Мадонна с радостью и удивлением слушает непонятные слова. На этой картине все, начиная со складок одежды Богоматери до столика, на котором лежит раскрытая книга, – совершенство художественной отделки…

Синьор Пьеро да Винчи в это время снова жил в своей родной деревне. Слава маленького сына нотариуса, ставшего теперь выдающимся художником во Флоренции, достигла до скромных обитателей Винчи. Они гордились своим Леонардо… Раз нотариус собирался по делам во Флоренцию и велел Франческе распорядиться, чтобы оседлали мула. Он уже давно не виделся с сыном и хотел навестить кстати и старого друга Верроккьо.

– Мой Пьеро, – сказала, появляясь в дверях, Франческа, – Джованни, рыболов, хочет тебя видеть. Он принес тебе какую-то доску.

– Впусти его, Франческа.

Вошел рыболов и охотник Джованни, старый приятель синьора Пьеро, помогавший ему постоянно ловить рыбу и загонять дичь. Он держал под мышкой круглый, тщательно вырезанный щит из фигового дерева.

– Что скажешь, друг? – спросил Винчи.

Усиленно кланяясь, крестьянин попросил мессера нотариуса оказать божескую милость, свезти во Флоренцию к молодому мессеру Леонардо доску и попросить намалевать на ней что-нибудь этакое… удивительное… для вывески в лавочку.

Пьеро охотно согласился и повез щит во Флоренцию.

Он не сказал сыну, для чего и кому нужен его труд, и просил только нарисовать на доске что-нибудь особенное.

Синьор Пьеро уехал домой, а Леонардо принялся обдумывать новую задачу. Молодой художник, любивший во всем совершенную отделку, отдал дерево токарю, чтобы выровнять и отполировать его. То, что он изобразил на щите, было необычайно. Он задумал написать на нем нечто такое, чудовищность чего превзошла бы Медузу ^[3] древних. И вот, верный своему правилу точно следовать природе, Леонардо стал старательно собирать всякого рода чудовищных и странных животных. Попали к нему кузнечик и саранча, летучая мышь и змея, бабочка и ящерица. Все это он расположил таким своеобразным и остроумным способом, что составил из них ужасное чудовище, выползающее из мрачной трещины скалы. Казалось, что дыхание этого чудовища заражало и воспламеняло воздух; черный яд вытекал из его пасти; глаза метали искры; дым клубился, выходя из широко раскрытых ноздрей. Ужасный смрад разлагающихся животных наполнял маленькую комнатку, в которой работал одиноко и упорно Леонардо. Но это не ослабляло его нечеловеческой энергии, и он, как влюбленный в свое страшное чудовище, придумывал для него все более ужасный образ.

Наконец работа была окончена. Леонардо написал об этом отцу.

В одно утро в комнату Леонардо кто-то постучал.

– Это я, мой Леонардо, – послышался знакомый голос нотариуса.

– Сейчас, отец, – торопливо крикнул Леонардо, – одну минуту. Картинку надо поставить на подставку – будет, пожалуй, виднее. Так… Ну, теперь входи.

Леонардо придвинул щит ближе к окну, и яркие лучи утреннего солнца осветили его во всей поражающей чудовищности.

– Смотри! – сказал Леонардо отцу отходя от картины с выражением торжества.

Он вполне достиг того, чего хотел. Ужасное чудовище смотрело на синьора Винчи, освещенное ослепительным светом солнца.

Лицо нотариуса покрылось мертвенной бледностью; глаза остановились в немом ужасе, и, забыв, что это – только картина, он начал креститься и пятиться к дверям, а потом изо всей силы пустился бежать по улице. На повороте его остановила чья-то сильная рука, и молодой смеющийся голос произнес:

– О отец, я не знал, что так напугаю тебя… Прости, но я достиг, чего хотел: она возбуждает ужас. Успокойся же: ведь это только картина, не более. Вернемся ко мне за нею: ты же сам заказал мне ее.