Неразгаданная тайна. Смерть Александра Блока - Инна Свеченовская Страница 11

Конечно, и мать Блока, и его тетушка прекрасно понимали, что их Сашуре пора влюбиться. Но, помня о его диком увлечении статской советницей, они до безумия боялись нового объекта любви их неуравновешенного «принца». И поэтому, когда обе дамы стали замечать, что Саша стал проявлять интерес к Любе Менделеевой, облегченно вздохнули. Да, это действительно то, что нужно. Девушка их круга, более того, дед Сашуры и отец Любы много лет дружат. Нет, определенно лучшей избранницы для юноши и не придумать. Но они даже представить себе не могли, чем обернется для Саши это увлечение.

Нам же, для того чтобы понять, почему любовь к простой земной девушке стала для Блока возвышенным поклонением Прекрасной Даме и принесла много горечи ему и Любе Менделеевой, нужно снова вернуться в Шахматово.

Шахматово вряд ли стало бы так значимо для поэта, если бы в семи верстах от него на высоком, господствующем над местностью холме не стояло село Боблово, где жил Дмитрий Иванович Менделеев.

Это именье великий ученый купил в 1865 году, из-за грандиозных видов, открывающихся с холма. Приехал только посмотреть, но как встал на холме лицом к раскинувшейся перед ним русской земле с холмами, долинами, лесами, множеством одновременно обозреваемых деревенек и церквушек, с пышными облаками, так и не захотел уходить с этого места.

В Боблове у Менделеева был просторный дом, оборудованная лаборатория, где Дмитрий Иванович проводил опыты по метеорологии, агрохимии и просто химии. Да и все бобловские поля были для ученого своеобразной лабораторией.

Вот так, почти как в сказке. В Шахматове рос прекрасный принц, а в Боблове подрастала красавица принцесса. Мальчик к тому времени, о котором идет речь, уже познал первые опыты плотской любви, знал, что нравится девушкам, и уже стал понемногу уставать от игр с племянниками и сверстниками. Беганье по саду, короткие прогулки с тетками и далекие прогулки с дедом-ботаником начинали утомлять. Блоку хотелось самому узнавать и окружающее его пространство и выстраивать отношения с соседями. Так постепенно он стал осваивать окрестности с болотами, оврагами, лесными тропами, раздольными лугами, ручьями, полянами. Неспокойный дух Саши требовал чего-то большего, чем простые гуляния, и уж тем более его не прельщало ни в каком виде мирное сидение с удочкой у реки, распивание чаев с матушкой и тетушками. Он хотел чего-то совсем иного. Поэтому регулярно совершал ночные прогулки в ближайшее село… А потом… Блок не был бы Блоком, если бы не стал частым гостем на местном кладбище. Близость могил, крестов, кладбищенской церкви привносила свою лепту в настроение этих ночных прогулок.

В такие смутные дни внутренних исканий он поехал к другу деда в Боблово. И после все аккуратно и педантично описал: «Дмитрий Иванович играл очень большую роль в бекетовской семье. И дед и бабушка мои были с ними дружны. Менделеев и дед мой вскоре после освобождения крестьян ездили в Московскую губернию и купили в Клинском уезде два имения по соседству: менделеевское Боблово лежит в семи верстах от Шахматова, я был там в детстве, а в юности стал бывать часто».

Конечно, он бывал в Боблове. Вот однажды в безоблачный июньский день, в мягкой шляпе и лакированных сапогах, Александр Блок приехал в гости. Люба вышла встречать гостя в розовой блузке – шестнадцатилетняя, румяная, золотоволосая, строгая. Через двадцать с лишним лет, перед самой смертью, Блок напишет: «Розовая девушка, лепестки яблони». Встреча на дощатой веранде бобловского имения определила всю дальнейшую жизнь и его, и ее – потому что с того дня судьбы этих двоих были связаны нераздельно.

Никакой мистики в их отношениях пока нет. Да и трудно даже представить, откуда ей взяться. Ведь дом у Менделеева был как дом, и Люба была как Люба – здоровая, румяная, русая девушка. И даже если влюбленность и окутывала некой романтической дымкой ее облик, то совершенно в ином русле. Блок всерьез увлекся театром и решил организовать домашнее театрализованное представление. Какую пьесу поставить?.. Разумеется Шекспира! И разумеется Гамлета! Он будет принцем датским, а Любочка Офелией. В успехе постановки никто и не сомневался. Ведь Сатура уже давно декламировал Пушкина, Жуковского, Тютчева, модного тогда Апухтина и был чертовски хорош собой: со строгим, будто матовым лицом, с шапкой роскошных пепельных кудрей, безупречно статный и изысканно вежливый… Люба была там, в этом большом крепком доме, где отец, скрывшись в своей лаборатории, проводил свои невероятные опыты. Девушка поджидала Блока, но старалась ничем не выдать своего нетерпения. Она сидела в своей комнате, окна которой скрывались за огромным трехсотлетним дубом, и расчесывала свои прекрасные волосы. Раздался стук в дверь… На пороге возник Саша Блок и стал вести с Любой длинный разговор о театре и о постановке Гамлета. Девушка оказалась завзятой театралкой и тоже мечтала о сцене. В срочном порядке было решено приняться за постановку пьесы.