Операция "Северный полюс". Тайная война абвера в странах Северной Европы - Герман Гискес Страница 11

Он стоял на перроне. Свет из вагона отблескивал в его темных живых глазах, золотил гладкие черные волосы.

– Пока, Фредди! Увидимся в Париже!

Поезд тронулся с места.

В Шаубурге умолкли последние ноты «Баттерфляй», сменившись бурными аплодисментами; превосходным артистам из Берлинской оперы пришлось несколько раз выходить на поклон.

Я медленно возвращался в Схевенинген сквозь холодную, звездную ночь. Охваченный нервозностью и тревогой, я не мог избавиться от назойливого мотива «желания», стучавшего у меня в голове: · · · – · · · – · · · – V, · · · – Vertrauen, Verrat, Verbindung? ^[4] Связи через Северное море – их предстояло наладить мне. На Тирпицуфер в Берлине считали, что я должен заняться этим в первую очередь: найти способ молниеносной связи, отправлять короткие, энергичные, стремительные, как брызги воды, радиосообщения, которые станут челноком, сплетающим секретные, невидимые нити в паутину, чтобы уловить в нее зловещие планы, которые готовятся за морем, на острове, против вермахта.

После полудня я подробно доложил оберсту Хофвальду о поездке в Берлин. Мы честно и откровенно обсудили положение абвера на Западе, которое с июня 1941 года стало еще более угрожающим. После нападения на Россию сторонники Советов в Западной Европе, ранее застывшие в выжидании, активизировались. Служба радиоперехвата абвера и отделы пеленгации с августа слушали переговоры сети русских радиостанций, причем каждый месяц во Франции, Бельгии и Голландии как грибы после дождя появлялись новые передатчики. В начале ноября были четко выявлены коротковолновые агентурные связи между Амстердамом и Москвой и началась их пеленгация. Коммунисты в Париже, Брюсселе и Амстердаме, очевидно, не теряли времени после подписания Договора о дружбе 1939 года. За этой широкой деятельностью, начавшейся летом, явно стояла хорошо оснащенная, хорошо подготовленная и очень опытная организация.

Однако это была лишь одна сторона чрезвычайно серьезной угрозы. Гораздо больше нас тревожила вероятность того, что группировки фанатичных идеалистов, ранее державшие себя в руках, теперь нашли дорогу к штабу союзной разведки в Лондоне, благодаря чему могли спокойно присоединиться к группам сопротивления на оккупированных территориях, которые в плане идеологии ориентировались на Великобританию. Эти динамичные революционные силы, взращиваемые «на том берегу» врагом, который тщательно тренировал их и возглавлял, без всяких угрызений совести вели войну у нас в тылу всеми вообразимыми средствами. Резкое увеличение тайных радиопереговоров между Лондоном и оккупированными и неоккупированными частями Франции служило признаком, который не следовало игнорировать! Какое место в этих планах отведено Голландии?

Я изложил Хофвальду требования Берлина. То, что вермахту необходимо положить конец этой невидимой и опасной вражеской деятельности, очевидно, дошло до ответственных властей, не связанных со штабами абвера и его службой радиоперехвата. Серьезность ситуации, похоже, вынудила людей Гиммлера довести до сведения начальников полиции в оккупированных странах, что они должны на время забыть свои разногласия и соперничество с абвером вермахта. Если это требование будет выполняться на низовых уровнях, то у нас появились бы куда более радужные перспективы на ответную игру с захваченными радиопередатчиками.

В офицерском собрании абвера еще горел свет. Хофвальд и Вурр расположились в креслах перед очагом. Их головы, четко выделявшиеся в свете обычной лампочки, повернулись к двери, когда я вошел в полуосвещенную комнату. Мы обменялись рукопожатиями, и Хофвальд налил третий бокал «Кордон руж» из бутылки, стоявшей рядом с ним в ведерке со льдом, когда я пододвинул кресло поближе к приятному теплу. Офицерское собрание было любимым детищем Хофвальда, который умел быть превосходным хозяином, когда на него накатывало настроение.

– Господин оберет, вам напоминал о себе генерал Швабедиссен, – сказал я. – Он сидел с фон Мюллером и Янсеном в соседней со мной ложе. Я от вашего имени поблагодарил его за билеты, присланные нам из штаба Верховного командования. Представление оказалась первоклассным, а Миренхольц с ее чудным голосом была великолепна в роли Баттерфляй. Зейсс родом из Вены и питает слабость к музыке и театру. Как было бы славно, если бы он занимался только этими вещами! В ложе рейхскомиссара находилось двое неизвестных мне людей, а в соседней ложе, между прочим, сидели мадам и мадемуазель П. собственными персонами. В антракте можно было заметить, что двух этих красивых женщин не окружает обычная свита. Неужели они вышли из милости при дворе?

Хофвальд отсалютовал мне бокалом.

– В таком случае вы можете заняться ими под предлогом служебного расследования, – сказал он, улыбнувшись. – Специалист из IIIF обязан уметь воспользоваться таким материалом на все сто процентов.

– Совершенно верно, господин оберет. Кроме того, подобный «материал» может при некоторых обстоятельствах оказаться очень полезным для специальных кратковременных заданий в рамках наших собственных планов. Но лишь при соблюдении правил, соблюдаемых разведкой при использовании красивых и умных женщин, – правил, которые лучше всего годятся для таких женщин. Так сказать, осаждай, побеждай, клади на лед и по возможности второй раз не пользуйся! А внедрением подобных дам на постоянную работу в разведку пусть занимаются те, кому некуда девать время.

Хофвальд задумчиво посмотрел на меня, как делал всегда, когда хотел услышать больше.

– Естественно, я сделал бы исключение, – продолжал я, – для таких случаев, когда страстная женщина, руководствуясь личными побуждениями – великой любовью либо смертельной ненавистью, – может сотворить чудеса на секретной службе. Если наткнешься на такую редкую птицу, то поступишь совершенно правильно, просто из уважения дав ей возможность проявить свои внутренние движущие силы. Однако же обычные авантюристки, вроде наших знакомых П., могут достичь лишь внешнего успеха. Они уважают только деньги, и этот бог дает им все необходимые средства для удовлетворения прочих стремлений.

– Хорошо, что они вас не слышат, – сказал Хофвальд, подзывая официанта, чтобы он наполнил нам бокалы. – Давайте лучше займемся нашим ледяным шампанским, которое приятнее ваших холодных советов. Ваше здоровье, господа! Утешимся мыслью, что существуют и другие женщины помимо тех гарпий, которых заклинает наш трудолюбивый Гискес.

– Господин оберет, пью с вами за эту мысль. Я был бы последним человеком на свете, если бы смог сдержать восхищение красивой женщиной – разумеется, при условии, что мой ум не занят работой.

Вурр провожал меня по Хогевег, сообщив, что Вилли прислал доклад о встрече с типом, который предложил себя на роль внештатника под именем Риддерхоф и утверждал, что втерся в доверие к английским агентам в Гааге. Он хотел на этом подзаработать, но его рассказы звучали довольно туманно.

– Если, кроме денег, ему ничего не нужно, то мы можем для него кое-что сделать, – сказал я. – Пока же спокойной вам ночи и спасибо за донесение.