В расцвете рыцарства - Роберт Нельсон Стивенс Страница 11

В следующую минуту кто-то крикнул:

– Мастер Брендон к ее высочеству!

Чарльз выехал вперед, я поехал за ним. Когда мы подъехали к девушкам, Мэри сказала:

– Кажется, у меня подпруга ослабла!

Брендон сейчас же спешился, а все остальные встали вокруг. Освидетельствовав подпругу, Чарльз негромко сказал:

– Миледи, подпруга затянута так, как только может выдержать лошадь!

– Она ослабла, говорю я! – с некоторым раздражением воскликнула принцесса, упорно настаивая на своем. – Я чувствую это по седлу! – Затем, с раздражением обернувшись к окружающим, она прикрикнула: – Ну, все непременно должны ротозейничать здесь, словно остолопы? Поезжайте дальше, мы справимся и без такого количества праздных свидетелей!

Следуя недвусмысленному намеку, все отправились далее, в то время как я держал под уздцы лошадь Чарльза, продолжавшего исследовать подпругу.

Тем временем Мэри склонилась через шею лошади и спросила моего друга:

– Надеюсь, вы разрешили с Кавендишем все текущие философские проблемы, которые вас так интересуют?

– Отнюдь нет! – ответил Брендон.

– Но вы были так углублены в свой разговор! Должно быть, вы говорили о важных материях?

– Нет, – ответил Брендон, – но подпруга все же не ослабла.

– Может быть, это только показалось мне, – небрежно ответила принцесса.

Я взглянул на Джейн, в глазах которой играли плутовские огоньки, и вручил Брендону поводья его лошади. Громко рассмеявшись, Джейн сказала:

– Эдвин, мне кажется, что и моя подпруга ослабла!

– Как у леди Мэри? – с улыбкой спросил я.

– Да, – ответила Джейн, весело смеясь.

– Тогда останьтесь со мной, – возразил я.

Принцесса посмотрела на нас и полусмеясь полудосадуя сказала:

– Вы без сомнения считаете себя чрезвычайно остроумными?

– Еще бы! – зло ответила Джейн и, выразительно показывая головой на принцессу, выехавшую вперед с Брендоном, тихонько прибавила: – Авось она теперь будет довольна!

– Значит, вы хотите, чтобы я ехал с вами? – спросил я.

– Да!

– Почему?

– Потому что хочу!

– А почему вы недавно не захотели танцевать со мной?

– Потому что не хотела!

– Коротко и неясно, – сказал я, – но для девушки вполне убедительно.

После довольно продолжительного молчания Джейн начала:

– Танцевать с вами тот танец и ехать здесь с вами рядом – два совершенно разных дела! Новому танцу я не захотела учиться потому, что не стану танцевать его ни с кем, кроме вас, а пока даже и с вами не стану!

Эти слова преисполнили меня горячей радостью; в устах моей стыдливой Джейн они были очень многозначительны. Теперь я знал, что она расположена ко мне и в один прекрасный день станет моей. Но я тут же убедился, что этого вожделенного момента мне придется добиваться очень долго.

– Джейн, вы ведь знаете, что мое сердце полно любовью к вам! – сказал я.

– Разве мир собирается разлететься вдребезги? – воскликнула Джейн с вызывающей улыбкой.

Тут я с ужасом вспомнил, что, объясняясь Мэри в любви, заявил: «Скорее мир разлетится вдребезги, чем я…» – и так далее. Джейн подслушала тогда мое объяснение, и теперь, как уже много раз, положила предел моему стремлению излить ей свою любовь.

– Я чрезвычайно озабочена! – снова заговорила она через некоторое время.

– В чем дело? – участливо спросил я.

– Да в моей повелительнице! Я никогда еще не видела, чтобы она выказала к кому-нибудь столько интереса, как к вашему другу Брендону. Не скажу, что она уже влюблена в него, но серьезно боюсь, что этого не избежать. Она не привыкла отказывать себе в чем-либо, и ей не приходит даже в голову, что это возможно. Она уверена, что все, чего она желает, принадлежит ей по божественному праву. До сих пор ей и не надо было бороться с самой собою в чем-либо, но теперь это необходимо. Я хотела, чтобы ваш друг очутился на противоположном конце земли, да и принцесса сама чувствует, что лучше держаться от него подальше, пока не будет поздно. Но она не может отказать себе в удовольствии быть с ним вместе, и я просто не знаю, что из этого всего выйдет. Вы только посмотрите, как она счастлива! Пока мы ехали одни, она была чрезвычайно угнетена, но вот она придумала свою маленькую хитрость и… Я вообще удивлена, к чему она стала подыскивать предлог, а не попросту потребовала к себе Брендона. Ну а вы не знаете, как обстоит дело с его чувствами?

– Нет, – ответил я, – но мне кажется, что его сердце еще не затронуто. Он сам говорил мне, что никогда не дойдет до глупости влюбиться в сестру короля. Если существует на свете рассудительный мужчина, то это Чарльз!

– Да, ваш друг Брендон не похож на других! – ответила Джейн. – Он наговорил принцессе кучу умных вещей, проповедовал ей мораль и обратил ее внимание на некоторые недостатки. Хотела бы я видеть, кому другому позволила бы она это! Но от Брендона она с радостью выслушает что угодно, и даже утверждает, что он внушает ей высшие, лучшие чувства. Однако до сих пор он ничем не проявлял любви.

– Может быть, это и лучше; это могло бы излечить ее!

– О, нет, нет, теперь уже нет! Сразу – может быть. Я боюсь, что если он будет молчать еще дольше, Мэри сама возьмется за дело. Она ведь – принцесса, ей придется первой заговорить, или из всего дела ничего не выйдет!

Затем Джейн рассказала мне историю с письмом Брендона и о целой куче всяких мелочей, свидетельствовавших слишком ясно, куда подул ветер.

Все, что я услышал, очень взволновало меня, так как это лишь подтверждало мои собственные предчувствия. Но эти тени не могли омрачить солнечное сияние в моем сердце, и поездка верхом в Виндзор стала счастливейшим днем моей жизни. Да и Джейн тоже отбросила от себя заботы и принялась весело болтать и смеяться.

Впереди нас ехали принцесса и Брендон. Время от времени до нас долетал звук ее голоса; она то пела, то весело смеялась. Бедная Мэри! Дни твоей беззаботной радости были уже сочтены!

Мы доехали до Виндзора в превосходнейшем настроении. По прибытии многие представители родовитейших английских семей, как, например, оба Говарда, герцог Бэкингемский, Сеймур и прочие, должны были отступить перед простым Чарльзом Брендоном, которому на долю выпала рыцарская честь принять с седла принцессу Мэри. Чарльз сделал это очень изящно и грациозно; Мэри была слишком легкой ношей для его сильных рук, и он опустил ее на землю так осторожно, словно ребенка.

Мы пробыли в Виндзоре четыре дня. В течение этого времени король возвел многих из присутствующих в сан рыцаря; это отличие выпало бы также и на долю Брендона, если бы герцог Бэкингемский не сумел ловко преподнести Генриху историю с ослабевшей подпругой и не возбудил этим подозрений короля. С того момента Генрих непрестанно следил ревнивым взором за Брендоном. Ведь сестра Мэри была для короля сильнейшим дипломатическим орудием, и если ей суждено было полюбить и выйти замуж, то лишь для его личной пользы.