Пограничники в 1941 году. Они не сдавались в плен - Игорь Петров Страница 11

Подписанная Наркомом обороны Маршалом Советского Союза С. К. Тимошенко и начальником Генерального штаба РККА генералом армии Г. К. Жуковым, Директива поступила на телеграф в 23.45 1941 года.

Если ее рассматривать как сигнал к приведению войск в состояние полной боевой готовности, то время для исполнения было вполне достаточно, т. е. около четырех часов. Однако она не выполнила своей роли сигнала из-за неправильной организации передачи, которая началась только в половине первого часа ночи 22 июня, в войска она явно запаздывала.

Теперь по содержанию. В Директиве НКО Генштаба вновь, как до этого, главный упор делался на избежание провокаций. Как говорилось в Директиве, «не поддаваться ни на какие провокации, могущие вызвать крупные осложнения». Первые четыре пункта Директивы, по сути дела, в суммированном виде констатировали ранее отданные распоряжения, а пункт «д» фактически снимал вопрос о возможной войне, сводя события лишь к возможным провокациям.

Разумеется, за такую оценку обстановки перед вторжением германских войск на нашу страну несет ответственность советское правительство, которое в это время возглавлял И. В. Сталин, и высшее военное руководство в лице Наркома обороны Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко и начальника Генерального штаба РККА генерала армии Г. К. Жукова. Признавая свою ошибку, позже Георгий Константинович в своих воспоминаниях написал: «Мы, военные, не сделали всего, чтобы убедить Сталина в неизбежности войны с Германией в ближайшее время» ^[42]. Что за этим кроется: робость перед вождем или боязнь за свою судьбу, зная крутой нрав Сталина и его нетерпимость к другим мнениям, или недостаточная ответственность, мягко говоря, перед своим народом, страной за исполнение своих высших обязанностей? Очевидно, здесь имели место оба обстоятельства. Поэтому как названные выше военачальники, так и командование военных округов должны взять на себя свою долю ответственности за то, что в военном плане не все мероприятия по приведению подчиненных им войск в полную боевую готовность были проведены своевременно. Слишком тяжелыми оказались последствия таких недоработок, и обернулись они, безусловно, лишними человеческими жертвами, не говоря уже о временном оставлении врагу значительной территории.

Резко критикуя и осуждая за допущенные просчеты политическое руководство и высшее военное командование страны за неправильные выводы о сроках возможного нападения фашистской Германии на СССР, можно ведь поставить и такой гипотетический вопрос, исходя из окончательного итога войны и полного последующего разгрома гитлеровских войск: а не просчитался ли, в свою очередь, и Гитлер, начав войну именно в 1941 году, не перенеся ее на 1942 год, разбив предварительно Великобританию? Умозрительно, конечно, можно рассуждать и на такую тему, но история не знает сослагательного наклонения. Историю следует рассматривать такой, какой она была, объективно отражая ее ход. И с этих позиций требуется особенно обстоятельный анализ всех фактов и событий, чтобы сделать правильные выводы и заключения о таком тяжелом для нашей страна периоде, как начало Великой Отечественной войны. Касается это в полной мере и пограничных войск, которым первым пришлось принять на себя удар гитлеровских войск на границе.

3. Действия погранвойск в первые часы и дни войны

Как же надо оценить состояние пограничных войск непосредственно перед началом военных действий и в ходе первых боев на государственной границе?

По этому вопросу имеют место довольно различные мнения и суждения. В основном это положительная оценка готовности и действий личного состава западных пограничных округов в боях на границе. И это справедливо.

Несмотря на незавершенность всех подготовительных мероприятий, особенно по инженерному оборудованию участков, имея в виду, что охрану пограничники здесь несли на новых рубежах, на которые они вышли всего год-полтора назад, ограниченное количество автоматического оружия и почти полное отсутствие противотанковых средств борьбы, которые были представлены небольшим количеством противотанковых ружей, боеспособность пограничных застав была высокой. Одно, но, на взгляд автора, достаточно убедительное на этот счет подтверждение.

Начальник 13-й заставы 90-го Владимир-Волынского отряда лейтенант А. В. Лопатин

Генерал-майор Босый П. И., в 1941 г. начальник Скольского погранотряда

По оценке командования 90-го погранотряда, зафиксированной в документах ^[43], 13-я застава числилась перед войной в числе наиболее слабых в отряде, а ее начальник — лейтенант А. В. Лопатин — считался слабо подготовленным командиром. Но как не только самоотверженно, но и умело сражался личный состав этой заставы в первых боях на границе! Проявил себя с лучшей стороны и лейтенант А. В. Лопатин, организовав крепкую оборону своей заставы, держал занимаемый рубеж до 3 июля 1941 года.

То, что даже на направлениях наступления главных ударных группировок врага пограничные заставы в основном только своими силами и средствами сдержали позиции от одного до четырех часов, яркое свидетельство высокой их боеспособности, отваги и стойкости личного состава.

Чтобы так сражаться, нужно, естественно, было хорошо к этому быть подготовленным. Вот что пишет по этому поводу майор П. И. Босый, бывший в то время начальником 94-го Скольского погранотряда: «В отряде были сведены до минимума мероприятия общественного характера. Штаб внес коррективы в планы боевой подготовки. Основное внимание уделялось огневой и тактической подготовке. На удаленные от застав участки, особенно фланги, высылались усиленные наряды с ручными пулеметами» ^[44].

Высокую оценку готовности личного состава пограничных застав к боевым действиям дает другой участник первых боев на границе, в то время начальник заставы 17-го Брестского погранотряда, охранявшего центральный участок границы, старший лейтенант, позже подполковник, писатель Джаманкул Дженчураев.

«В ночь на 22 июня, — пишет он, — на участке заставы было неспокойно. Никто из командного состава не уходил домой. Бойцы дежурного отделения, сняв сапоги и расстегнув ворота гимнастерок, спали на неразобранных койках. Их винтовки стояли тут же, возле тумбочек, на которых лежали боеприпасы и гранаты» ^[45].