Версаль. Мечта короля - Элизабет Мэсси Страница 11

– Нет.

– У схваченных испанцев мы обнаружили шифрованное послание. Прочесть его не удается до сих пор. Они отважились на свое гнусное дело, зная, что найдут здесь поддержку. Они были уверены, что…

Людовик поднял руку, прерывая Фабьена:

– Нынче вечером, когда господин Монкур пожелает покинуть торжество, не препятствуйте ему. Пусть его лошади стоят наготове.

Маршаль отошел, кланяясь королю.

– Люди думают, будто мы слабы, – продолжал король. – Позволим им услышать о нашей силе. Достаточно сказать это однажды, чтобы они поняли.

Взмахом руки Людовик отпустил Фабьена.

Торжество, начавшееся в Большом зале, обещало поразить собравшихся своим великолепием. В настольных и настенных канделябрах горели сотни свечей. Столы были украшены цветами и перьями. Прыгали и кувыркались акробаты. Зрители замирали от изумления, видя, как огнеглотатели запихивают в рот пылающие факелы. В мезонине играл струнный квартет. Услышав веселые звуки аллеманды, гости поспешили в центр зала, где быстро составились пары для танцев.

Скрестив руки, Фабьен Маршаль наблюдал за празднеством. Заминка, случившаяся среди танцующих, заставила его переместить внимание туда. Шевалье безуспешно пытался научить юную Софи премудростям танца. При своей исключительной красоте, девушка была лишена грациозности, и чем усерднее старался Шевалье придать ее рукам и ногам нужное положение, тем более неуклюжей она становилась. Посмотрев на этот прискорбный урок танцев, Маршаль бросил взгляд на Беатрису. Ее сильно удручала неуклюжесть дочери. Наконец Шевалье, устав от бесплодных попыток, в отчаянии оттолкнул Софи. К нему подошел Филипп, взял за руку, и они принялись танцевать, двигаясь легко и плавно. В этот момент Беатриса устремила свой взгляд на Фабьена. Их глаза встретились и не расставались секунд десять. Маршаль ощутил неожиданное возбуждение. Интерес, который одновременно будоражил и пугал его. Беатриса поразила его своей красотой.

Слушая, как колотится его сердце, Маршаль сразу же ретировался в коридор. Взгляд Беатрисы и сейчас кружил ему голову. Фабьен остановился, пытаясь привести себя в чувство. Надо чем-то себя занять, отвлечь ум. Но как же было бы приятно…

Тем временем в коридоре появился король, сопровождаемый слугами и гвардейцами. Людовик вступил в Большой зал, и Маршалю невольно пришлось вернуться туда же.

В северной стене зала была ниша, плотно закрытая тяжелой портьерой. По знаку Людовика слуги отодвинули портьеру. Взорам собравшихся предстал большой стол, покрытый искусно вышитой материей. Под нею угадывалось что-то объемное.

Обведя глазами зал и своих подданных, Людовик обратился к ним с речью:

– Многие из вас задаются вопросом, почему мы до сих пор остаемся в Версале. Сейчас я назову вам причину. Я хочу сделать вам подарок, который станет нашим общим достоянием. Новым чудом света.

Он кивнул слугам. Те торжественно сняли покрывало.

Таких больших, искусно выполненных моделей дворцов Фабьен прежде не видел. Дворец, представленный королем, занимал всю длину стола, поблескивая бесчисленными арочными окнами и дверями, колоннами, крошечными скульптурами и миниатюрными садами. Все это было изготовлено с умопомрачительной точностью, словно кто-то уменьшил настоящий дворец и перенес на стол. В зале установилась благоговейная тишина.

– Узрите колыбель новой судьбы нашей Франции, – произнес Людовик, обводя рукой явленное чудо. – Этот дворец заботливо взлелеет нас. А мы, его дети, взлелеем его. Стоит вам однажды увидеть красоту этого дворца, и ваше сердце навечно останется здесь, в Версале.

Дамы томно дотрагивались до своих щечек, желая убедиться, что это не сон. Мужчины одобрительно кивали. Отважившись бросить взгляд на Беатрису, Фабьен остолбенел: она смотрела на него во все глаза. У главы королевской полиции перехватило дыхание. Он снова отвернулся.

– Люди устремятся сюда отовсюду, – продолжал король. – Они приедут из самых дальних стран, только чтобы увидеть это чудо. И те, кому выпадет такое счастье, никогда не забудут Версаль. Вот он, мой подарок вам.

Шевалье первым сбросил с себя оцепенение. Он засмеялся и принялся неистово аплодировать. Остальные тут же последовали его примеру. Король улыбался, воодушевленный восхищением подданных.

Всем хотелось поближе рассмотреть модель будущего дворца. Опомнившийся Фабьен следил за Монкуром. Казалось, тот, в числе прочих, желает полюбоваться моделью. Однако Монкур быстро отошел от ниши и, мелькая за спинами придворных, незаметно покинул зал. Фабьен взглянул на короля. Да, Людовик тоже заметил уход Монкура.

Монкур торопливо шел по тускло освещенному коридору, которым обычно пользовались слуги. Сейчас коридор был пуст, однако придворный все равно двигался настороженно. С двух сторон его окружали холодные серые стены. Лицо Монкура было бесстрастным. Его ум работал сосредоточенно и четко. Достигнув нужного места, он остановился и вынул из стены незакрепленный камень. Положив внутрь свернутое трубочкой послание, Монкур поставил камень на место и крадучись двинулся в обратный путь.

Утреннее солнце еще не успело взойти, когда Бонтан разбудил Людовика и сообщил, что королева вот-вот разродится. Быстро надев бордовый халат, король в сопровождении Бонтана, Кольбера и телохранителей поспешил в покои королевы. Лувуа, разбуженный шагами и голосами, высунул голову из-за своей двери.

– Неужто королева рожает? – спросил он.

Бонтан кивнул.

Лувуа поспешил присоединиться к процессии. У самого входа в покои королевы Людовик удостоил его разговором.

– Ваши стратегические замыслы, Лувуа, лишены всяких достоинств. Мы не можем оголять фланги. Нужно поочередно окружать город за городом и захватывать их. Начните с Рейна и продвигайтесь на север, к морю. Завоюйте мне все их земли.

Ошеломленный Лувуа едва не потерял дар речи.

– Я… я не могу вести войну подобным образом. Мы не можем позволить себе…

– Такие расходы? – докончил за него король. – Деньги ждут нас там. И что еще важнее, там же нас ждет слава.

Бонтан открыл дверь. Вошли все, кроме Лувуа. Король захлопнул дверь перед самым носом военного министра.

Мария Терезия испустила пронзительный, полный боли крик.

Возле ее кровати стояли король, Бонтан, Кольбер, Массон и Клодина. Поодаль толпились фрейлины королевы, придворные, несколько гвардейцев и шут Набо. Все они сгорали от нетерпения увидеть долгожданного младенца. Глаза Марии Терезии были воспаленными от усталости и родовых мук.

– Слишком много… зрителей, – прошептала она. – Слишком много.

Она вновь закрыла глаза, застонала и стала тужиться. Людовик ободряюще улыбался жене. «Мой сын, – думал он. – Скоро я увижу своего сына».

– Ну наконец, – прошептал Массон. – Головка показалась.

Одеяло было подвернуто таким образом, что открытым оставался лишь небольшой участок, обнажавший бедра и лоно королевы. И теперь из лона виднелась мокрая головка ребенка. Королева в очередной раз вскрикнула и снова поднатужилась, вытолкнув младенца во внешний мир.