Кому нужна ревизия истории? Старые и новые споры о причинах Первой мировой войны - Миле Белаяц Страница 11

Значительным вкладом в изучение интересующей нас темы стали работы Джордже Станковича, посвященные Николе Пашичу. О его стремлении к долговременному улучшению отношений с Австро-Венгрией после окончания Балканских войн свидетельствует текст выступления перед Народной скупщиной, состоявшегося 16/29 октября 1913 г. Выразив признательность каждой европейской державе, поддержавшей Сербию и поспособствовавшей сохранению мира, сербский государственный деятель сделал два важных заявления. Во-первых, о том, что сербский народ, одержавший столь блестящие победы, а также остальные балканские государства нуждаются в мире и периоде устойчивого всестороннего развития: «Королевское сербское правительство, будучи уверенным в том, что необходим народу сербскому продолжительный период мира ради возделывания и всестороннего развития обретенных областей, преисполнено желанием со всеми соседями и прочими державами жить в мире и дружбе, а также устранять все, что препятствует миру и добрососедству» [66].

Во-вторых, Пашич отметил, что Сербию, заявившую о готовности по вопросу Албании и утвержденных в Лондоне границах следовать пожеланиям Великих держав, привел в замешательство ультиматум Австро-Венгрии, потребовавшей в течение восьми дней отвести сербские войска. В адрес Великих держав Белград направил тогда требование предоставить гарантии того, что новое государство не станет источником волнений и нарушений прав соседей. «Мы можем только выразить сожаление в связи с тем, что каждый раз, когда мы искренне пытаемся вернуть доверие и доброе расположение в отношениях между Сербией и Австро-Венгрией, происходит что-то необъяснимое, что нарушает атмосферу, способствующую решению вопросов к обоюдному удовлетворению» [67].

Австро-венгерская реакция на это заявление была недоброжелательной и рассчитанной на достижение определенного эффекта. Сербский посланник в Вене Йован Йованович сообщал 2 ноября 1913 г.: «Ваше выступление в Народной скупщине во время обсуждения заявления о событиях, произошедших с момента вашей последней речи в Скупщине до отвода наших войск из Албании, произвело здесь неблагоприятное впечатление. Правящие круги непрестанно дают понять, что мы не ценим, какую услугу нам оказали, предоставив возможность мирно занять старый Новипазарский санджак и значительную часть территории, которую они считают албанской в этническом отношении. Впрочем, об этом прошлой зимой я неоднократно слышал от немецкой стороны. Однако, наряду с этим, я все-таки должен отметить, что мест[ное] Пресс-бюро после последнего инцидента с ультиматумом в Белграде старается смягчить антисербскую тональность и обделать некоторые дела. От вашего внимания, конечно, не ускользнуло, что из Белграда поступают сообщения (от корреспондента – М. Б.) о том, что мы “немедленно возьмемся за пересмотр соглашения о торговле”, “что вскоре будет подписан договор о строительстве восточных железных дорог”, что “имела место ваша встреча с шефами партий, и все они, и особенно г. Новакович, высказались за добрые и сердечные отношения с монархией”. И это как раз в момент, когда в Белграде состоялось вручение ультиматума. “Действуя таким образом, предполагалось смягчить недовольство югославянских элементов в монархии, а также оценить нашу реакцию на шаги, предпринятые в Белграде”» [68].

Выступая в парламенте, Пашич протягивал руку Вене, которую та отклонила. Не в первый раз. И ранее предпринимались попытки объяснить монархии сербские намерения и заручиться ее согласием на реализацию определенных интересов. Недавно опубликованные изыскания историка-балканиста из Брно Вацлава Штепанека дополняют имеющиеся сведения о подобных усилиях, предпринимавшихся еще в конце 1912 г. Чешскому автору удалось обнаружить в архиве австрийского МИДа документ, раскрывающий суть инициативы Н. Пашича. Сербский премьер через посредника предложил австро-венгерскому министру иностранных дел Берхтольду заключить всеобъемлющий исторический договор, касающийся всех спорных вопросов и несогласованных интересов двух держав. Ради соблюдения престижа Габсбургской монархии и во имя поддержания мира сербские власти готовы были публично обратиться к ней с просьбой о подписании соответствующего соглашения. Штепанек поясняет, что именно это открытие подтверждает достоверность свидетельств Т. Г. Масарика, о которых историкам уже давно известно [69].

Авторитетный чешский профессор, политик и депутат австрийского парламента посетил Белград в разгар Балканской войны – в декабре 1912 г., когда Пашич и попросил передать его тайное предложение. По словам Штепанека, два политика, отношения которых «никогда не были сердечными», придерживались различных взглядов. Описываемый пример сотрудничества в большей степени свидетельствовал об их рационализме и взаимном уважении, чем о симпатии. У Масарика во время пребывания в Сербии состоялась с Пашичем лишь одна официальная встреча, во время которой хозяин вел себя весьма сдержанно по отношению к гостю. Однако в день отъезда, незадолго до отправления поезда, Масарик снова был приглашен к премьер-министру. Тот попросил его частным образом доставить в Вену послание, которое нельзя отправить по официальным каналам.

По прибытии в Вену Масарик подробно изложил Берхтольду предложение Пашича, суть которого состояла в следующем: Сербия хочет мира и дружбы с Австрией, но не отказывается при этом от собственной экономической и политической независимости; сербское государство заинтересовано в развитии торговли с Дуалистической монархией, которой предлагает выгодные концессии, а с 1917 г. – торговый режим особого благоприятствования, предоставляющий Австрии преимущества по сравнению с Германией; Сербия открывает доступ к собственным железным дорогам, а также выражает готовность к строительству новых. За все это Сербия в интересах обеспечения собственной экономической безопасности просит предоставить ей порт на Адриатике. К нему вела бы железная дорога, расположенная в узкой полосе земли, находящейся под сербским суверенитетом. Порт оставался бы исключительно торговым, и Королевство Сербия приняло бы на себя обязательство не использовать его в военных целях и не предоставлять в качестве базы третьим державам. В случае если Вена не пойдет навстречу требованиям Сербии, той не останется ничего другого, как установить более близкие связи с остальными балканскими государствами и, возможно, вступить в таможенный союз с Болгарией [70]. Дабы подтвердить собственные миролюбивые намерения и потрафить высокомерию Габсбургов, Пашич готов был приехать в Вену и прийти на поклон к австро-венгерскому министру иностранных дел.