Сын Красного корсара - Эмилио Сальгари Страница 11

— А если я скажу вам, что непременно хотел увидеться с вами и получить у вас кое-какие сведения, что вы на это скажете?

На этот раз пришел черед удивляться маркизе:

— У меня? Значит, вы знали меня, граф, еще до того, как бросили якоря в этом порту?

— Нет, я только слышал о Монтелимаре.

— О моем муже?

— Нет, о вашем девере, который много лет назад занимал пост губернатора Маракайбо.

— У мужа в самом деле был брат-губернатор.

— Вы когда-нибудь видели этого Монтелимара?

— Да, два года назад я познакомилась с ним на Пуэрто-Рико.

Беседу прервало пришествие четырех черных слуг, принесших на широких серебряных чеканных подносах еду и несколько корзин с запыленными бутылками.

— Давайте теперь позавтракаем, — предложила графу маркиза. — У людей моря, говорят, хороший аппетит, и я надеюсь, сеньор Миранда, что вы окажете честь моим поварам.

— Когда колокол звонит на обед, наши желудки, маркиза, всегда готовы. Если бы вы видели, как идут на приступ обеденного стола мои матросы!

— Хотелось бы посмотреть.

— Останься мы еще на несколько дней в порту, я имел бы честь принять вас на борту моего судна. К сожалению, весьма сомнительно, что я завтра еще буду здесь.

— Но вы же мне сказали, что присланы для защиты города от совместной атаки флибустьеров и буканьеров.

— Такой опасности больше нет, — слегка смутившись, ответил граф. — Мне сообщили, что несколько подозрительных судов, за которыми наблюдали в водах Хонайреса, ушли к югу. Сегодня же утром стало известно, что они удалились в сторону Тортуги. Я отправляюсь в эти широты, чтобы выяснить обстановку.

— И потопить эти корабли?

— Да, если удастся.

— Так ужасны эти флибустьеры!

— Маркиза, они идут на абордаж, как черти, а когда стреляют из ружей, то всегда попадают в цель.

Он взял бутылку, уже откупоренную слугами, и наполнил два бокала, провозгласив тост:

— За вашу красоту, маркиза!

— За ваш корабль, капитан! — ответила сеньора де Монтелимар.

Граф залпом осушил свой бокал и сделал знак чернокожим слугам выйти, после чего, глядя маркизе прямо в глаза, заговорил:

— А теперь, сеньора, если вы согласны, продолжим нашу беседу. Вы сказали мне, что познакомились со своим деверем в Пуэрто-Рико?

— Это правда, граф.

— Когда?

— Два года назад.

— Вы можете сказать, где он находится сейчас?

— В Пуэбло-Вьехо… Так мне сказали. Я знаю, что там у него обширные плантации сахарного тростника.

— А! — нахмурился граф. — Ваш муж никогда не говорил вам о казни двух знаменитых корсаров, совершенной по приказу вашего деверя? Не говорил ли он вам, что этих пиратов звали одного — Красный корсар, другого — Зеленый корсар и что оба они были итальянскими дворянами?

Маркиза опасливо посмотрела на графа, а потом сказала:

— Да, он мне часто говорил про тех двух корсаров, но был еще один, он потом погиб с дочерью герцога Ван Гульда.

— Того звали Черный корсар, — сказал граф, — того не повесили как его братьев. Не можете ли вы назвать мне имена тех, кто выносил приговор и кто его исполнял?

— Нет, но об этом вам может сказать мой деверь. Тогда я была еще ребенком и не жила в Маракайбо. А теперь я хотела бы знать, почему вас так интересует то давнее событие? Может быть, вы знали этих жестоких флибустьеров, много лет наводивших ужас на наши колонии по берегам Мексиканского залива?

— Это мой секрет, и я не могу его вам раскрыть, маркиза, — помрачнев, ответил сын Красного корсара. — Вы сказали, что ваш деверь должен находиться в Пуэбло-Вьехо, этого для меня пока достаточно. Здесь у вашего родственника должно быть имущество, а значит, должны быть управляющий и секретарь.

— Вы говорите о кабальеро Баркисимето?

— Именно так, маркиза.

— Он и в самом деле находится здесь. Но с минуты на минуту он должен отбыть на галеоне «Санта-Мария» в Мексику. Думаю, он везет с собой большие деньги, собранные на плантациях моего деверя.

— Вы сказали, на «Санта-Марии»! — воскликнул граф, и живой огонек сверкнул в его глазах.

— Он сам мне об этом говорил три дня назад.

— Теперь я узнал даже больше, чем хотел, маркиза, благодарю вас за ценные сведения.

— Ценные?

— Больше, чем вы думаете, — ответил граф.

— В таком случае, надеюсь, вы мне сообщите такие же.

— Ладно, вы мне сказали, что хотели бы узнать обо мне побольше. Говорите, сеньора, я сделаю все возможное, чтобы удовлетворить вас.

Маркиза немного помолчала, в свою очередь, внимательно разглядывая графа; потом она указала пальцем на шпагу корсара и сказала:

— Вчера вечером, во время праздника, у вас не было этой шпаги. У той — другая ручка. Почему вы сменили оружие?

— Вчерашнюю я потерял, когда садился в шлюпку, отправляясь на свой фрегат, — ответил корсар, краснея подобно девушке.

— Или оставили в груди некоего человека, слишком докучавшего вам? — строго спросила маркиза.

Граф ди Вентимилья не мог не вздрогнуть.

— Сеньора, — с трудом проговорил он, — как истинный кабальеро я не могу лгать. Признаюсь, что оставил кусок клинка моей шпаги в груди графа де Сантьяго, но клянусь честью, не я начал распрю.

— Верю вам, граф. Капитан был человеком очень буйным и большим любителем поединков. Я даже боялась, что он будет поджидать вас, чтобы пустить в ход свою шпагу. Поразительно, что он сам получил смертельный укол.

— Почему, маркиза?

— Все его боялись, потому что знали, какой это опасный противник.

— Но, сеньора, я вышел из семьи превосходных дуэлянтов; многих уложили графы де Миранда, хотя и в честных поединках.

— И вы его убили!

— Я вынужден был защищать свою жизнь.

— В одиночку?

— Почему вы мне задаете этот вопрос?

— Мне сказали, что с вами было еще двое мужчин.

— Да, двое моряков, которые, подчиняясь моему приказу, только лишь присутствовали при поединке. Я ни в коем случае не позволил бы, чтобы они вмешались в дело, касающееся меня одного. Капитан был дворянином, а не каким-нибудь бандитом, на которого можно напасть втроем или просто застрелить из пистолета.

— А вы смелы! — воскликнула маркиза, разглядывая собеседника с восхищением. — Ни один забияка не посмел бы напасть на графа де Сантьяго.

— Из местных, возможно, — ответил граф. — Но я ведь родился не на здешних островах. Фехтованию меня учили испанские, французские и, наконец, итальянские мастера.