Жили-были на войне - Исай Кузнецов Страница 11

– Сделай это! Отомсти за меня! Ну, пожалуйста, чего тебе стоит? Умоляю тебя! Ты же можешь, тебе это ничего не стоит! – И вдруг она, как там, на берегу, упала на колени и зарыдала, в голос, по-бабьи…

Мы стояли растерянные. Сережка попытался поднять ее, но она оттолкнула его и встала сама.

– Уходите! – сказала она глухо, не глядя на нас. – Уходите! Найду других!

Мы нерешительно, стараясь не глядеть ни на Анну, ни на застывшую в страхе голую девочку, вышли из комнаты, спустились по скрипучей винтовой лестнице, прошли мимо парализованной хозяйки, вышли во двор, где безмолвно звякнула цепью невидимая в темноте собака, и покинули фольварк.

За всю дорогу мы не проронили ни слова.

Два дня мы держали переправу “у замка”. Ни один солдат, ни одна машина по нашему мосту не прошли. Что-то изменилось в планах командования, и мы получили приказ навести переправу в другом месте. Мы развели мост и, погрузив понтоны на машины, готовились перебраться куда-то ниже по течению Эльбы. Но перед самым отъездом объявили построение, и мы выстроились перед роскошным, с двумя оскалившимися львами, подъездом, по двое в ряд.

Из замка вышли командир батальона, полковник Матюшин, наш врач Сарра Мироновна и… Анна.

Анна шла чуть позади, медленно, неохотно, будто по принуждению. Она держалась с уже знакомой сдержанностью, но лицо ее выглядело каким-то потухшим.

Все трое шли вдоль строя, и по тому, как комбат и Сарра смотрели то на Анну, то на стоявших в строю солдат, я понял, что Анна должна кого-то узнать. Она смотрела на солдат устало и безразлично, мимо нас с Сережкой прошла, будто никогда нас и не видела, на мгновение остановилась, взглянула на одного из солдат, стоявших в первом ряду, и тут же, покачав головой, пошла дальше.

Когда весь строй оказался позади, она обернулась и снова молча покачала головой.

– Неправда, Аня, – сказала Сарра. – Вы их узнали.

– Нет, – отвечала Анна, – их здесь нет.

Полковник благодарно кивнул Анне и скомандовал: “По машинам!”

Я ехал в последней машине. Оглянувшись, я увидел, как Анна, не глядя нам вслед, шла к реке. У воды она устало опустилась на землю и застыла, неподвижно уставившись на мутную весеннюю воду Эльбы.

По дороге Сарра рассказала, что именно произошло. Она подтвердила мою догадку.

Ей сказали, что в дальнем фольварке, в самом конце деревни, лежит больная женщина. Она взяла медсестру Зиночку и отправилась навестить больную. В доме их никто не встретил, и они зашли в комнату, где в постели лежала пожилая женщина. По мутному, застывшему взгляду, по неясному мычанию, которым больная пыталась что-то объяснить, Сарра поняла – инсульт.

– Есть кто-нибудь в доме? – крикнула она на том еврейском наречии, которое, как она знала, немцы, хоть и с трудом, но понимают.

Никто не отозвался.

Сарра попросила Зиночку посмотреть, нет ли кого в доме. Медсестра вышла. Сарра взяла руку больной, пытаясь прослушать слабый, едва различимый пульс. Вбежала Зиночка и, не в силах произнести ничего толкового, испуганно повторяла одно и то же:

– Там, наверху… там, наверху…

– Что там? – спросила Сарра, но медсестра так и не смогла ничего толком произнести.

Сарра оставила больную и быстро вслед за Зиночкой поднялась наверх, в маленькую комнатку с наивными картинками с прописями, ковриком с изображением ангела над кроватью и маленьким столиком с висящим над ним зеркалом, в ту самую комнату, где мы побывали с Сережкой Замчаловым.

Сарра сразу увидела Анну, распростертую на полу в какой-то странной, неестественной позе, и склонившуюся над ней плачущую девочку. Платье на Анне было порвано, изо рта стекала тоненькая струйка крови. Девочка тоже была вся в крови. Кровь черными пятнами окрашивала и зеленый пушистый коврик, на котором лежала Анна. Увидев входящих в комнату женщин, девочка испуганно, глядя на Сарру, отползла к стене. Вместе с Зиночкой Сарра перенесла Анну на кровать и стала приводить ее в чувство. Медсестра занялась девочкой. Та что-то лепетала по-немецки, пытаясь объяснить, что здесь произошло. Зиночка языка не знала, а Сарра не слушала, понимая все и без объяснений.

Через несколько минут Анна открыла глаза.

Посмотрела на Сарру так, будто просто спала и только что проснулась. Снова закрыла глаза и уже с закрытыми глазами, тихо, еле слышно, произнесла несколько слов.

– Что ты сказала? – переспросила ее Сарра.

– Убейте меня, – не открывая глаз, повторила Анна чуть громче. – Убейте! Я не хочу жить…

Сарра пыталась успокоить ее, но Анна повторяла все время одно и то же:

– Убейте меня… Дайте что-нибудь, чтобы я умерла…

Из слов девочки Сарра поняла, что изнасиловали их трое солдат. Сперва ее, потом Анну. Ни слова о том, что привела их сама Анна. Сарра почувствовала, что девочка жалеет Анну, может быть, по-своему даже любит ее.

Анна позвала “других”. Другие сделали свое дело, выполнили ее просьбу. Потом, наверно, допили ром из той бутылки, из которой пили мы с Сергеем, и…

Сарра потребовала, чтобы Анна указала, кто они, эти трое. Они могли быть только из нашего батальона, других частей поблизости не было. Анна долго не соглашалась, но все-таки подчинилась, прошла перед строем, но никого не признала. Сделала вид, что не узнаёт. Ни я, ни Сарра не сомневались, что узнала, – мы догадывались, кто это мог быть. Во всяком случае, двоих я мог бы назвать без колебаний. Знал их и комбат. Многое прощал им за их действительно незаурядную храбрость. Анна не назвала их, и полковник был ей за это благодарен.

– Она выпустила джинна из бутылки, – сказала Сарра.

Да. Выпустила…

Но она ли его выпустила? Джинн бесновался уже не первый год, кто знает, когда его выпустили? Кто знает, когда его загонят обратно?