Величайшие врачеватели России. Летопись исторических медицинских открытий - Александр Бушков Страница 11

Врачи, конечно, пытались сделать хоть что-то: в тщетных попытках «избавить тело от яда» пускали кровь, давали больным слабительное и потогонное, вскрывали гнойники и выпускали гной. Пользы от всего этого не было ни малейшей.

Болезнь, похожая на оспу (только протекавшая гораздо легче и сопровождавшаяся крайне невысокой смертностью), издавна наблюдалась и у животных – коров, свиней, ослов, лошадей, верблюдов, овец. Как правило, все ограничивалось лишь высыпанием некоторого количества гнойных пузырьков, не столь уж и больших.

И однажды, во второй половине XVIII века, в Англии молодой сельский врач из «глубинки» Эдвард Дженнер вдруг осознал любопытнейший факт: практически каждая доильщица коров заражается коровьей оспой – и ни одна из них после этого не заболевает человеческой!

Дженнер незамедлительно принялся расспрашивать доильщиц и вскоре с удивлением обнаружил: «простонародье», в отличие от дипломированных докторов, давным-давно знает о какой-то связи меж коровьей оспой и человеческой. Девушки и женщины рассказывали доктору одно и то же: да, практически каждая из доильщиц скорее раньше, чем позже, заражается коровьей оспой, но болезнь протекает так же легко, как у коров, – на руках (и только на руках) появляются «оспенные пузырьки», довольно быстро проходят (разве что у некоторых случается легкое недомогание) – и никто после этого не заболевает оспой человеческой…

Зарывшись в медицинские книги, Дженнер узнал, что у многих неевропейских народов издавна есть обычай заражать детей оспенным гноем, втирая его в царапину на коже. Не гноем коровьей оспы, а человеческой. Дети после этого заболевают, но болезнь протекает крайне легко.

Тут уже можно было кое-что сформулировать: если искусственно заразить человека оспой, он переболеет в легкой форме и никогда больше оспой не заболеет…

Что же, выход найден? Пожалуй что и нет: хватало случаев, когда после прививки ребенок заболевал уже по-настоящему, и начиналась та самая смертельная лотерея… Пожалуй, прививать человеку человеческую же оспу, как это делали помянутые народы, все же дело ненадежное и может кончиться скверно…

А что, если проводить прививку, заражая именно коровьей оспой?

Уже разработав методику прививок, Дженнер все же тридцать лет колебался, но потом решился провести опыт на человеке. Историческая дата известна точно: 14 мая 1796 года Дженнер сделал восьмилетнему мальчику (имя тоже сохранилось в истории – Джемс Фиппс) царапину на руке и внес туда гной с руки очередной подхватившей коровью оспу крестьянки.

У Джемса поначалу появилось легкое недомогание, но уже через несколько дней он почувствовал себя полностью здоровым. Но это лишь подтверждало то, что давным-давно было известно в народе: коровью оспу человек переносит легко. И не более того. Невозможно было пока что предсказать, стал ли мальчик невосприимчив к человеческой оспе. Чтобы это узнать, следовало поставить уже другой опыт, гораздо более рискованный, с угрозой для жизни подопытного…

Вскоре в тех местах случилась очередная вспышка человеческой оспы, и Дженнер наконец решился. Заразил того же Джемса (интересно, как ему оба раза удалось уговорить его родителей?) гноем, взятым у больного, и трое суток в диком напряжении ждал результатов. Пожалуй, на кону стояла не одна, а две жизни: деревенские нравы в глубинке везде просты, заболей ребенок всерьез, к Дженнеру могли нагрянуть в гости односельчане с вилами…

Джемс не заболел! На одном из многочисленных памятников, поставленных впоследствии Дженнеру по всей Европе, он изображен как раз делающим прививку ребенку.

Правда, до памятников членства в многочисленных научных обществах и выбитых в честь Дженнера медалей оставались еще годы и годы. В 1798 году Дженнер опубликовал свою работу о прививке оспы, и оспопрививание стало распространяться сначала по Европе, потом по всему миру – но поначалу весьма туго. Против Дженнера выступили не только церковники, считавшие подобные новшества «противным Божьим законам делом», но и немалое количество врачей в разных странах. Широко распространились всевозможные дурацкие слухи: мол, у тех, кому привили оспу, вырастают рога и коровьи хвосты, они обрастают шерстью, начинают ходить на четвереньках, теряют дар речи, только мычат. Дело осложнялось еще и тем, что Дженнер не мог научно обосновать свое открытие: вирус оспы был обнаружен только в 1906–1907 годах…

Но понемногу оспопрививание получило всеобщее признание и распространилось широко. С годами появились и медали, и почетное членство, а после смерти – памятники.

Самое интересное: Дженнер, судя по всему, не знал, что не был первым оспопрививальщиком в Англии. Его землячка опередила его на семьдесят четыре года…

В начале двадцатых в Константинополь приехала с шестилетним сыном знаменитая на всю Европу путешественница леди Мэри Монтегю Уортли. И выяснила, что турки давным-давно практикуют прививку коровьей оспы (на что Европа как-то не обращает внимания – ну каких таких научных достижений можно ждать от полудиких басурман?).

Однако леди Монтегю, женщина решительная, явно не считала турецких лекарей «полудикими басурманами». Она без колебаний поручила им привить от оспы сына и, должно быть, получила подробную консультацию – вернувшись в 1722 году в Англию, уже самостоятельно привила коровью оспу остававшейся дома дочери. Особого мастерства и медицинского образования здесь не требуется – всего-навсего сделать острым скальпелем царапину на коже и втереть туда гной из оспенного пузырька коровы. После минимального инструктажа справится практически любой.

Поскольку леди Монтегю, как уже говорилось, была известной во всей Европе личностью (да вдобавок вращалась в самых что ни на есть высших кругах), известия о ее поступке распространились довольно быстро, у нее появились последователи и в Англии, и на «континенте».

К началу 50-х годов того же столетия в Англии уже работали не столь уж многочисленные, но активные прививатели коровьей оспы, среди которых особенную известность получило семейство Саттонов, отец и два сына. Все они не имели не только медицинских дипломов, но образования вообще, были чистой воды практиками, но дела у них шли крайне успешно. Чуть позже, старательно изучив их опыт (особенно работу Саттонов), к делу подключился уже человек более высокого полета – Томас Димсдейл, дипломированный практикующий медик, член научного общества Королевского медицинского колледжа в Лондоне (в Англии издавна повелось, что всякая негосударственная организация, поименованная «Королевской», считается особенно престижной, и получить эту приставку к названию весьма сложно). Димсдейл, обобщив опыт «практиков» и собственные исследования, опубликовал научный труд на эту тему – в 1757 году, когда Дженнер был еще мальчишкой. (Все эти сведения взяты из книги англичанки, профессионального историка Вирджинии Роундинг, так что заслуживают полного доверия.)

Вот тут на сцене появляется Екатерина Великая. В России в 1768 году как раз свирепствовала очередная вспышка оспы, от которой, как давным-давно было известно, никто не застрахован, в том числе и коронованные особы… Труд Димсдейла получил широкое распространение не только в Англии – и о нем очень быстро узнал, а там и прочитал барон Александр Черкасов, президент Медицинской коллегии Российской империи, тогдашний «министр здравоохранения». Вскоре русский посол в Лондоне получил указания встретиться с доктором Димсдейлом и пригласить его в Россию, чтобы привить от оспы императрицу и наследника престола.