Халхин-Гол. Первая победа Жукова - Владимир Першанин Страница 11

Когда цепочка бойцов со снарядными ящиками потянулась к позициям, с японской стороны полетели мины. Бойца накрыл фонтан разрыва. Он вскрикнул и упал, а рядом разбился о твёрдый ком песчаника ящик со снарядами. Старшина послужил достаточно и знал, что сильный удар о камень снарядного капсюля или головки взрывателя может вызвать детонацию.

Боец лежал в пяти шагах от него. Снитко метнулся прочь и тоже упал лицом в песок. Очередная мина рванула неподалёку, уши заложило от грохота. Убьют! Ни за грош убьют, хотя не его это дело – таскать снаряды.

– Поднимай ящик, чего разлёгся! – окликнул старшину командир первого огневого взвода Никита Строков, склонившийся над окровавленным бойцом. – Санитары, бегом сюда!

Санитар неуклюже пробежал мимо, а старшина тёр ладонью глаза, в которые сыпануло песком. Ящик он всё же дотащил. Но когда присел в окопе, чтобы промыть глаза водкой, а заодно и хлебнуть, его снова догнал очередной взрыв. Находиться возле пушек было ещё опаснее. Снитко заторопился к подводам.

Миномётный обстрел батареи вскоре прекратился. Японцы перенесли огонь на эскадрон монгольской конницы, который заходил к ним с фланга, там, где песок уступал место травянистой почве.

Всадники, в будёновках и войлочных колпаках с отворотами, в выгоревших гимнастёрках, с карабинами за плечами, быстро скакали, припав к гривам низкорослых монгольских лошадей. Это были прирождённые наездники, эскадрон стремительно наступал, остановить его миномёты не могли.

Взрывы выбили несколько всадников из седла, на траве ворочались раненые лошади, но основная масса конников упорно двигалась вперёд. Под ярким солнечным светом блестели выдернутые из ножен клинки. Что там происходило дальше, видно не было. Судя по участившейся стрельбе, непрерывному треску пулемётных очередей, эскадрон вступил в бой.

– Посекут их японцы пулемётами, – сказал кто-то из бойцов.

– В таких всадников трудно попасть, – возразил ездовой. – Если нервы у цириков выдержат, порубят они япошек. Там не просто солдаты, а отборные наездники. Они винтовками редко пользуются, зато клинками орудуют – приходи смотреть!

– Ты не из казаков, дядя? – насмешливо спросил ездового артиллерист.

– А если из казаков, что тогда?

– Да ничего, – сплюнул артиллерист, намекая, что казаки на недавней Гражданской войне воевали в основном на стороне белых.

– Если ничего, то подбери слюни и таскай погибших, как ваш комбат приказал.

Никогда бы не подумал старшина Захар Снитко, что возиться с покойниками окажется таким муторным делом.

От сильной жары тела распухли, в нос бил запах разлагающейся плоти. Бурая свернувшаяся кровь залила командирские галифе, липла к сапогам, и старшину, недавно хорошо пообедавшего, едва не вывернуло наизнанку.

Он бы потихоньку улизнул, но боялся капитана Грача. Комбат знал о некоторых его левых делишках и сейчас, взвинченный большими потерями, тяжёлым боем, мог оставить старшину в одном из поредевших расчётов. Опытных артиллеристов не хватало, а Захар Снитко был когда-то неплохим наводчиком. Затем сумел получить тёплое место старшины, которое сегодня оказалось горячим.

Наконец тела погибших загрузили и повозки двинулись вниз по склону. Старшине и его помощникам было приказано сопровождать ездовых до места, а затем срочно возвращаться с водой.

– Ясно, товарищ капитан! – козырнул едва державшийся на ногах от усталости Захар Снитко.

– И махорку не забудь, – напомнил взводный Строков.

Старшина хотел послать его куда подальше, но не рискнул. Быстрее бы уйти с этого проклятого, пропечённого солнцем склона, а дальше видно будет. Термос, куда сложили остатки еды, оставили на батарее.

– Воды принесёшь, ребята в себя придут, перекусят, – сказал капитан Грач. – И пошустрее оборачивайся.

Артиллеристы, раздевшись до пояса, лежали в тени натянутого брезента. Большинство заснули, но сон их был беспокойным. Кто-то вскакивал, оглядываясь вокруг, другие вскрикивали во сне. Долгий тяжёлый бой не отпускал людей. 

* * *

…Конный монгольский эскадрон влетел на вражеские позиции и вступил в неравную схватку. Монгольские бойцы дрались за свою землю, зная, что хорошего им от японцев не ждать.

При поддержке нескольких танков и артиллерии первый батальон и сапёрная рота также пошли в атаку. Танков было немного (их просто не успели перебросить), но среди них были огнемётные танки, которые сыграли главную роль.

Это стало боевым крещением новой советской техники. Струя ревущего дымного пламени вырывалась из стволов-брандспойтов, горела трава, кустарник, тела японских солдат. В большей степени это было психологическое оружие. Дальность стрельбы составляла лишь 50 метров, но воздействие на врага оказалось сильным. Японцы спешно отступали, тем более что вели огонь из пушек и пулемётов два-три обычных танка.

Отступление не было беспорядочным бегством. Противотанковые пушки сумели уничтожить несколько машин, но остановить атаку не смогли.

Второй батальон капитана Лазарева, понёсший за два дня боёв большие потери, оставался на месте. Ждали подкрепления и подвоза боеприпасов. Во второй половине дня подошла сборная стрелковая рота и четыре бронемашины монгольского дивизиона. Верблюды тянули громоздкие двухколёсные повозки. Привезли воду в бочках, ящики с патронами, гранатами, станковые пулемёты из резерва.

Шестая рота старшего лейтенанта Юрия Назаренко получила двадцать человек и пулемёт «Максим». Людей распределили по взводам, бойцы вскрывали патронные ящики, разбирали гранаты. Лейтенант Василий Астахов знакомился с пополнением. Никто из вновь прибывших красноармейцев боевого опыта не имел, однако настрой был бодрый.

– Кто прошёл подготовку по метанию боевых гранат? – спросил Астахов.

Из семи человек подняли руки лишь двое. Рослый веснушчатый красноармеец, улыбаясь, сказал:

– Мы больше хозяйственными работами занимались. А гранаты бросали деревянные, с железными обручами для веса. Я их метров на полста кидал, на «отлично» зачёт сдал.

На взвод выдали два ящика ручных гранат системы Рдултовского, применявшихся ещё в Первой мировой войне, и ящик РГД-33, более современных, но сложнее в обращении.

Ждали сигнала к наступлению, и обучать вновь прибывших времени не оставалось. Гранаты торопливо раздали более опытным бойцам. Три РГД взял для себя Астахов. Помкомвзвода Савелий Балакин загрузил в подсумки восьмисотграммовые увесистые гранаты Рдултовского.

– У них рукоятки подлиннее, удобнее бросать, – пояснил сержант. – Да и мощность побольше.

Второй и третий батальон поднялись в атаку одновременно, когда отстрелялись уцелевшие пушки батареи капитана Грача.

Чтобы не оказаться в кольце, часть японцев отступила и укрепилась на холме в километре от наступающих батальонов. В окопах среди кустов ивняка оставался взвод прикрытия, усиленный пулемётами. Батальон Лазарева обстреливали три станковых «Гочкиса», а затем, подпустив поближе, открыли огонь из ручных пулемётов. Из укрытия вёл прицельную стрельбу снайпер.