Нефертити. Роковая ошибка жены фараона - Олег Капустин Страница 10

— О боги, это он! — воскликнула Тии, увидев царевича Аменхотепа. — Это он обнимал меня во сне. В жизни он ещё прекраснее.

Молодые люди и не заметили, как оказались на набережной.

— Всем пасть ниц! — закричал срывающимся от волнения голосом главный жрец местного храма Мина и глава администрации города высокий худой Пахери, пробегая мимо них и размахивая посохом.

Но Тии ничего не слышала, пожирая глазами царевича. Аменхотеп же ленивым взглядом скользил по толпе простолюдинов, столпившихся вокруг и в большинстве уже упавших на колени.

Всё было, как всегда. Только, пожалуй, в этой провинциальной дыре слишком много было пыли и мух. Но вдруг царевич забыл обо всём на свете. Он увидел Тии. Она стояла как вкопанная посреди стоявшей на коленях толпы и смотрела прямо на него. Молодой человек был поражён. Такой красоты он ещё не встречал. Голубые глаза, ослепительно белая кожа и великолепное тело, завёрнутое в полупрозрачную льняную тунику. Но тут Пахери увидел, что Тии вызывающе стоит посредине набережной.

— На колени, мерзавка! — закричал жрец и замахнулся на неё позолоченным посохом.

Вот-вот с корабля должен был сойти фараон, и Пахери с благоговейным ужасом ждал этой минуты. Никто не мог испортить ему самого торжественного момента в его жизни!

— Не смей! — Царевич выхватил из рук жреца посох и сломал его о колено.

— Ого, наш Хеви, кажется, с кем-то подрался, — усмехнулся Тутмос, спускаясь с трапа. — Это на него непохоже. Куда ты, сынок, так смотришь, глаз не отрывая? — добавил фараон, посмеиваясь. — А, теперь всё понятно.

Он тоже увидел красавицу. Тии внезапно опомнилась. Она поняла, что на неё смотрит сам фараон — высокий мужчина в голубом парике с золотой диадемой на голове, украшенной аспидом с агатовыми глазами, и упала без чувств.

— Паланкин ко мне, быстро! — бросил Аменхотеп своей свите и поднял с земли девушку.

— Ну, попалась овечка в лапы льва, — рассмеялся Тутмос, обращаясь к подошедшему Яхмосу. — Со мной был такой же случай в молодости. Я как-то влюбился без памяти в ничем не примечательную девицу из очень простой семьи. Но это чувство длилось недолго. Вскоре я ушёл в поход с отцом, и всё постепенно забылось. Правда, здесь, кажется, всё может выйти по-другому. Уж больно хороша овечка!

— Как бы она не слопала льва вместе с его золотым передником! — громко расхохотался старший сын. — Эти провинциальные девицы из простых овечек легко могут превратиться, дай им только волю, в свирепых пантер, охочих до слабовольных франтов и придворных шаркунов.

— Ладно, пойдём осматривать храм, а молодых людей предоставим их судьбе. Слава богу, Хеви не наследник, — махнул рукой фараон, приветливо кивая жрецу Пахери на его многословное приветствие.

Красочная процессия двинулась не спеша по пыльной улице через весь город к возвышающемуся на холме храму. Жители городка громогласно приветствовали своего властелина, кидая цветы и драгоценности к его ногам. Женщины специально бросали свои браслеты и кольца под сандалии фараона. Когда он пройдёт, они поднимут украшения и наденут на своих детей, и те вырастут счастливыми, богатыми и красивыми. Тутмос хорошо знал привычки и предрассудки своих подданных, поэтому он, усмехаясь, старательно наступал на украшения.

Только один житель городка Ипу не выражал своего восторга при виде фараона. Это был Эйе. Он с мрачным видом стоял на опустевшей набережной.

«Что же мне делать?» — печально думал он, поглядывая на нарядную барку, куда унесли его невесту. Но, поняв, что сделать он ничего не может, молодой человек погрозил кулаком в сторону кораблей правителя и его семьи и заторопился обходными путями к храму.

Он прибежал туда раньше, чем подошла не спеша торжественная процессия.

— Где тебя носит? — набросился на Эйе приёмный отец. — Я хочу поставить на постамент статую нашего властелина в его же присутствии. Иди командуй мастеровыми. Вот тебе чертёж, здесь я всё ясно показал: как расположить лебёдки и блоки, куда и сколько поставить людей. Соберись, мой мальчик, и сделай всё как надо. Это же наш звёздный час! Ты это понимаешь? — Архитектор строго взглянул на молодого человека. — Что случилось? На тебе лица нет!

— Младший царевич украл мою невесту и унёс её к себе на барку.

— Вот негодяй! Я попрошу фараона о справедливости.

— Не надо, отец, — ответил Эйе грустным, но твёрдым голосом. — Об этом предупреждали боги. Оно свершилось. Теперь уже ничего не поправишь. Но во сне я не видел того, что совершу в жизни. Моя месть будет беспощадна! Пусть не сейчас, а через многие годы, но я отомщу, жестоко отомщу. Тот, кто растоптал счастье моей жизни, получит по заслугам, клянусь в этом. Будь он проклят навеки. Боги, вы слышите мою клятву? — Эйе посмотрел на небо, откуда огромное, ослепительно яркое светило равнодушно смотрело на землю, где копошились маленькие двуногие букашки. И у каждой были свои мысли, чувства, надежды. Но разве кого-нибудь там, где обитали бессмертные боги, это волновало?

— Ты с ума сошёл, мой мальчик, — прижав к груди голову своего приёмного сына, испугался Аменхотеп, — ты же говоришь о живом боге и его семье. Смирись, сынок, с тем, что случилось, а я попытаюсь восстановить справедливость. Лучше поплачь, тебе станет легче.

— Это они у меня будут плакать кровавыми слезами! — воскликнул Эйе, отталкивая архитектора. — Не унижайся перед ними. Разбитый кувшин уже не склеить. Я иду работать. Теперь от нас зависит, как скоро мы окажемся в столице, а там я добьюсь своего.

Молодой человек твёрдым шагом направился к рабочим, суетящимся вокруг лежащей на боку многометровой статуи фараона. Глаза у Эйе были сухи, в них застыли печаль и ненависть.

— Ты опасный человек, мой мальчик, — пробормотал, глядя ему вслед, Аменхотеп. — Не завидую я тем, кто встанет у тебя на пути!

Громкие крики восторженной толпы, бой барабанов и завывания труб вывели архитектора из задумчивости. Торжественная процессия во главе с фараоном приближалась к храму. Надо было встречать царственных гостей.