В поисках четвертого Рима. Российские дебаты о переносе столицы - Вадим Россман Страница 10

В условиях молодого российского финансового федерализма Москва с ее традиционной концентрацией сетевых предприятий, работающих по всей стране, оказалась в феноменальном положении. «Ростелеком» обеспечивает телефонную связь по всей стране, но платит налоги в Москве. РАО «ЕЭС России» производит электроэнергию и освещает всю страну, но платит налоги в Москве. «Газпром» добывает газ в Западной Сибири, продает его по всей стране и в Европу, но платит налоги в Москве. «Транснефть» транспортирует нефть из Западной Сибири, но платит налоги в Москве. Таким образом, Москва оказалась расположена рядом с фонтаном, из которого бьет золотой поток [Гайдар, 1998].

В конце 1990-х годов, когда Гайдар писал свою статью, открытые доходы московского бюджета в 3 с лишним раза превышали нормативные расходы местных бюджетов с учетом всех федеральных стандартов. В 2012 году московский бюджет (1,45 триллиона рублей) из расчета на душу населения уже в 4,5 раза превышал совокупный бюджет девяти областей в средней полосе России (324 миллиарда рублей), близких Москве по совокупному населению, – Нижегородской, Псковской, Новгородской, Костромской, Вологодской, Ярославской, Владимирской, Ивановской и Рязанской [Там же] (см. табл. 6). При несопоставимо низком ВНП соответствующих государств бюджет Москвы не уступает бюджетам Нью-Йорка, Лондона и Парижа (см. рис. 2).

Интересно, что при этой уникальной налоговой ситуации федеральное правительство все постсоветские годы «компенсировало» московское правительство из федерального бюджета за выполнение столичных функций. Так субвенции и субсидии на поддержание столичных функций составили 161 миллиард рублей в 2011 году, что составляет приблизительно 8 % всего городского бюджета (в среднем около 10 % все нулевые годы) [Толкователь, 2012].

Остальные источники доходов московского бюджета выглядят примерно следующим образом: 50 % – налог на прибыль организаций, 30 % – налоги физических лиц, 6 % – налог на имущество и 2–3 % – акцизы на алкоголь и прочие товары подобного рода [Зубаревич, 2012].

По оценке Натальи Зубаревич, налог на прибыль огранизаций, который примерно совпадает с рентными доходами города, составлял в 2007–2011 годах около половины совокупного бюджета Москвы. Доля этого дохода в бюджете составляла соответственно 55, 33 и 43 % в 2007, 2008 и 2011 годах [Зубаревич, 2011].

Помимо откровенных рентных доходов несколько других категорий московских доходов также подпадают под характеристику рентных, хотя и опосредованно.

К этой категории относятся, например, внебюджетные фонды, связанные с использованием имущества, высокая стоимость которого обьясняется опять же статусом Москвы как федерального центра и центра распределения ресурсных доходов [Гайдар, 1998].

Общемировая и общечеловеческая тенденция состоит в том, что незаработанные рентные деньги обычно неэффективно расходуются и создают питательную среду для коррупции. Этот тезис получает блестящее подтверждение в экстравагантных статьях и размерах расходов бюджета Москвы нулевых годов, которые уже неоднократно становились предметом критики, но, к сожалению, не политических скандалов, как это возможно было в других странах.

В годы правления Юрия Лужкова в бюджете Москвы появилось множество одиозных статей. К ним относится, например, абсурдный бюджет на озеленение города, превосходящий совокупные бюджеты на эту статью большинства европейских городов ^[9], бюджеты на патриотическое воспитание молодежи, строительство дирижаблей, поддержку приближенных к мэрии средств массовой информации, строительство домов Москвы в разных регионах мира, нереалистически высокий уровень финансирования мероприятий по отлову бродячих собак, регулирование московского климата (Водитель Петербурга, 2009) и многие другие расходы подобного рода.

К числу одиозных статей расходов относятся также «Программа повышения доверия населения к чиновникам», «обеспечение для молодежи равных стартовых возможностей», «защита молодежи от деструктивных влияний и негативных проявлений», «пропаганда энергосбережения». На одни только дотации прессе Москва расходует сумму, превышающую весь общий бюджет целых регионов страны. Например, в 2009 году только дотации Москвы на ТВ-центр составили более 4 миллиардов рублей. Малозаметные в публичном пространстве газеты, составляющие придворную московскую медиа-империю, получают финансовую поддержку в размере десятков миллионов рублей, часто превосходящую бюджеты крупнейших и наиболее авторитетных национальных изданий [Гурдин, 2009].

На фоне скудных бюджетов регионов экстравагантно выглядят и социальные выплаты, льготы и доплаты москвичам, которые составляют около трети всех расходных статей московского бюджета. Неэффективность использования средств заметна и в мизерной доле арендной платы в бюджете города: по оценке специалистов, утечка средств обьясняется тем, что аренда производится через посреднические организации. В других крупных мегаполисах эта категория доходов составляет от 20 до 40 % городского бюджета.

Нет надобности говорить, что далеко не всеми этими «нетрудовыми доходами» пользуются рядовые москвичи. Кроме того, средняя заработная плата в столице превышает средний уровень по стране только в 2 раза при уровне потребительских цен (стоимость фиксированного потребительского набора), превышающих среднероссийские примерно на 40 %. В последние годы наметилась определенная тенденция к сокращению этого разрыва. Однако средний общий доход в столице, по некоторым оценкам, в нулевых годах превышал среднероссийский уровень в 3,5–2,5 раза [Мишура, 2011]. Этот более высокий уровень совокупных доходов москвичей приписывается ресурсной ренте. Михаил Дмитриев, президент Центра стратегических разработок (ЦСР), назвал московский рынок недвижимости «центром вторичного распределения сырьевой ренты». Согласно ЦСР, доля доходов от собственности в структуре доходов москвичей на пике сырьевого бума достигала 25 % (против 10 % в среднем по стране) [Пряников и др., 2010].