Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными - Эрик С. Райнерт Страница 10

История открывает нам, как богатые страны богатели при помощи методов, которые сегодня практически полностью запрещены условиями Вашингтонского консенсуса ^[15] Разработанный в 1990 году, сразу после падения Берлинской стены, Вашингтонский консенсус потребовал среди прочего либерализации торговли, прямых иностранных инвестиций, дерегулирования и приватизации. По мере внедрения реформы Вашингтонского консенсуса стали практически синонимом неолиберализма и рыночного фундаментализма.

В ранние 1990-е годы стали популярными теории Йозефа Шумпетера. К моему большому везению, историю экономической мысли мне преподавал Артур Смитис, один из ближайших гарвардских друзей Шумпетера ^[16]. Курс его во многом был посвящен Шумпетеру и его теориям. Хотя сам Шумпетер не интересовался проблемой бедности, мне казалось, что его теории по умолчанию описывают бедность и могут помочь мне объяснить, почему принципы Вашингтонского консенсуса оказались столь разрушительными для столь многих беднейших стран мира.

В своей работе я попытался объединить несколько учебных дисциплин: прежде всего эволюционную (шумпетерианскую) экономическую теорию, экономику развития, историю экономической мысли и экономическую историю. Мне показалось, что для понимания неравномерного экономического роста разных стран нужны два новых направления исследований — немарксистская теория неравномерного роста ^[17] и история экономической политики. Ни того ни другого нет в природе, однако если бы эти дисциплины существовали, они должны были бы быть тесно взаимосвязаны. История экономической мысли рассказывает нам о действиях, которые Адам Смит рекомендовал предпринять Англии, но нет такой науки, которая рассказала бы о действиях, которые Англия на самом деле предприняла и которые мало имели общего с рекомендациями Смита.

То, как я себя чувствовал на протяжении многих лет, прекрасно описывает отрывок из письма Никколо Макиавелли, датированного 10 декабря 1513 года ^[18]: «Я возвращаюсь домой и вхожу в свой кабинет; на пороге я снимаю рабочую одежду, покрытую пылью и грязью, и надеваю одежды для суда и дворца. Одетый подобающим образом, я вступаю в почтенный суд древних, где, великодушно принятый ими, я вкушаю ту пищу, которая единственная подходит мне и для которой я был рожден; где я без стеснения беседую с ними и спрашиваю о мотивах их действий, и они, в своей человеческой доброте, отвечают мне [курсив мой — Э. Р.]. И четыре часа кряду я не чувствую скуки, я забываю все свои беды… Я полностью растворяюсь в них».

Теперь несколько слов специально для читателей из стран третьего мира. На первый взгляд может показаться, что эта книга этноцентрична и посвящена только Европе. Она не открывается, к примеру, взглядами норвежско-американского экономиста Торстейна Веблена (1857–1929) на капитализм как на продвинутую систему пиратства, хотя история подсказывает нам, что эта точка зрения также имеет право на существование. Вместо этого я рассказываю о том, как Европа построила экономическую власть, которая сделала возможной ее превосходство, ее экономию на масштабах в использовании силы. Эта книга не повествует о преступлениях и несправедливостях, которые белые (европейцы и прочие) творили в странах третьего мира. Она посвящена куда менее заметным и, в конечном итоге, даже более вредоносным для стран третьего мира последствиям экономических и общественных теорий, которые игнорируют главные факторы создания богатства или бедности. В книге нет ничего о рабстве как таковом; она о наследии рабства, оставшемся в производственной, общественной и землевладельческой системах; оно и сегодня тормозит экономическое развитие. Эта книга о капитализме как о системе производства, а также о правильной и неправильной экономической политике.

Неевропейских цивилизаций в истории человечества было гораздо больше, чем европейских. Важной частью европейской

истории является эмуляция технологий и умений обитателей других континентов-мусульманского мира, Азии и Африки ^[19]. В 1158 году епископ Отто фон Фрайзинг повторил то, что всем было известно: «вся человеческая власть и наука пришли с Востока». Недавние исследования показали, как мало различались Китай и Европа еще в 1700 году ^[20]; очевидно, что взгляд Европы и Запада на остальной мир уже давно замутнен европоцентристскими предрассудками против других народов и культур ^[21]. Недавно прозвучала версия, что преимущества Евразии заключались в климате, бактериях и приручаемых животных ^[22]. Также подчеркивалась важность коровы как источника молока, мяса и навоза.

Однако возможен и другой взгляд на Европу-как на отсталый континент, который не консолидировал своих границ вплоть до осады Вены мусульманами в 1683 году. Тысячелетие, прошедшее со времен Мухаммеда до осады Вены, Европа непрерывно защищала свои восточные и южные границы от монголов и мусульман ^[23], частично, разумеется, посредством собственной агрессии. Монгольское вторжение добралось до Адриатического побережья в Далмации и зашло уже далеко на территорию сегодняшней Польши, когда смерть великого хана в 1241 году вынудила монголов вернуться домой. Константинополь покорился мусульманам в 1453 году, ознаменовав кончину Восточной Римской империи и конец Византии-возможно, единственной в мире тысячелетней империи. Так мусульмане получили контроль над Балканами и Восточным Средиземноморьем. Венеция, защитница юго-восточных границ Европы, постепенно лишалась своих владений в Восточном Средиземноморье. Перелом в пользу разобщенных европейских стран наступил только в 1571 году, после битвы при Лепанто, которая ненадолго объединила основные европейские силы.