Галерея аферистов. История искусства и тех, кто его продает - Филип Хук Страница 10

В кругах, сложившихся вокруг Мариетта, возникла концепция творческой манеры, или стиля, то есть атрибуции картины или рисунка просто на основании той техники, что применял художник, буквально, его «почерка». Это новшество естественным образом сказалось и на коммерческой стороне дела. Отныне, даже если картины и рисунки были не подписаны и не могли похвастаться абсолютно безупречным провенансом, их все-таки удавалось продать как произведения того или иного мастера. Если их атрибутировал всеми признанный знаток и ценитель, если он был готов засвидетельствовать их подлинность, то они обладали коммерческой ценностью. Насколько торговля предметами искусства и прогресс на этом рынке повлияли на рост уровня знаний и понимание истории искусства? В какой-то момент все участники рыночных сделок: покупатели, продавцы, посредники – признают, что прозрачность любых трансакций – благо. Достичь оной прозрачности можно, описывая продаваемый предмет как можно детальнее и точнее и представляя его в историческом контексте. Здесь нам снова приходит на помощь искусствовед Роже де Пиль. В книге, которую он напечатал в 1708 г. в Париже под названием «Принципы живописи со сравнительным перечнем художников» («Cours de peinture par principes avec une balance de peintres»), содержался список из пятидесяти шести самых известных художников, каждому из которых выставлялись оценки за композицию, графику, цветовую палитру и так далее в зависимости от эстетических достоинств. Даже если книга де Пиля и не была непосредственным ответом на вызовы, с которыми столкнулся зарождающийся рынок искусства, подобные публикации удовлетворяли новые, постепенно осознаваемые потребности в профессиональных сведениях, возникающие у наиболее образованных торговцев.

Далее Мариетт утверждал, что художники слишком завидуют друг другу, чтобы непредубежденно судить о собратьях по ремеслу. Поэтому установление авторства было более надежным, когда его выполнял беспристрастный ученый знаток. Если Понд, сам будучи художником, мог и не согласиться с этим мнением, он разделял точку зрения Мариетта, согласно которой графика – наиболее характерная составляющая авторского «почерка». На карьеру Понда-торговца оказал влияние и опыт его юношеских странствий за пределами Англии. В начале 1730-х гг. в Риме было основано Общество дилетантов, которое стало поддерживать отношения с Римским клубом в Лондоне, чтобы популяризировать итальянское искусство и культуру в Англии. Понд сыграл здесь ключевую роль. Он выступал в качестве наставника и консультанта для группы богатых купцов и правительственных чиновников в Лондонском Сити. Английский джентльмен XVIII в. ничто так не любил, как клубы, и Понд, предоставляя помещения для их собраний, загонял членов известных клубов в собственный дом или в аукционные залы Кристофера Кока, где можно было обсуждать и покупать произведения искусства. Так постепенно создавались знаменитые личные коллекции живописи, графики и гравюр и одновременно расширялся круг людей, интересующихся искусством, то есть будущая клиентура торговца.

Дела Понд вел по большей части из штаба – своего дома в районе Ковент-Гарден. На протяжении веков предметы искусства продавали в самой разной обстановке: в мастерской, в галерее, на ярмарке, в лавке. Однако Понд едва ли не первым стал торговать произведениями искусства в собственном роскошном и изящном жилище. Свой дом Понд непринужденно превратил в подобие выставочного зала, одновременно более уютного и более изысканного, нежели магазин, в место, наглядно демонстрирующее, как картины способны облагородить жилое пространство. В комнатах, открытых для посетителей, Понд повесил множество собственных работ: портретов и копий картин Рафаэля, выполненных в Риме, – а также полотен старых мастеров. Однако здесь существовал весьма тонкий нюанс. Своим клиентам Понд чаще всего представлялся живописцем, у которого случайно нашлись несколько работ великих мастеров, и с этими картинами он готов был расстаться. Такую тактику он выбрал потому, что художник в глазах общества обладал более высоким социальным статусом, чем торговец картинами или обычный продавец гравюр. Понд намеренно сводил к минимуму коммерческий аспект своей торговли, всячески возвышая ее и превращая в некий эквивалент «обмена любезностями» или «наслаждения прекрасным», которое столь пристало джентльмену. Хотя относительное невежество большинства английских любителей искусства вынуждало их полагаться на знания и честность торговца, Понд не без тонкости старался завуалировать финансовую сторону своих отношений с покупателями. Он предпочитал добиваться их расположения, ведя образ жизни истинного джентльмена и во всем подстраиваясь под бытовые нормы своих клиентов.

На пике карьеры Понд чем только не занимался! Он изобретал все новые и новые способы продажи картин, гравюр и рисунков. В 1737 г. он отправился в подобие турне по Англии, останавливался в домах знати, писал портреты, копировал живописные полотна и давал уроки рисунка, особенно женщинам. В Лондоне он исполнял обязанности агента, принимающего произведения искусства, которые богатые аристократы покупали во время своих путешествий по континентальной Европе и посылали домой, а также те, что проходили таможенный досмотр: среди последних, кроме картин, попадались скульптуры, столы с мраморными крышками и даже клавесины. Он предлагал своим клиентам гравированные портреты и, необычайно умело создавая себе репутацию, печатал рекламные объявления, оповещая состоятельных лондонцев, что готов написать их изображения. Примером того, как Понд старался угодить клиенту, могут служить его отношения с сэром Питером Дельме, главой Банка Англии и лорд-мэром Лондона. В 1730-е гг. Дельме совершил гранд-тур, а Понд принимал и распаковывал в лондонских доках ящики с картинами, присланными Дельме из путешествия по континентальной Европе, чистил их и вставлял в рамы. Понд написал портреты сестер Дельме и выполнил пастельные копии картин Розальбы Каррьеры для украшения его лондонского дома. Понд торговался от его имени на аукционах. Поставлял ему картины старых мастеров. Поистине его услуги охватывали весьма и весьма широкую сферу.

В отличие от суждений ведущего аукциониста той эпохи Кристофера Кока, экспертиза Понда, как правило, считалась надежной и высокопрофессиональной. Его авторитет со временем только возрос. Слово «подлинник», начертанное вместе с его подписью на обороте картины, почти безоговорочно воспринималось как гарантия аутентичности и качества. Многие рисунки, акварели, гравюры, находящиеся сегодня в крупнейших музеях, хранят помету Понда. Английские вельможи, неоднократно страдавшие в путешествии по Италии от мошенничества беспринципных дельцов, стали полагаться на Понда. А Понд в свою очередь стал воспринимать себя как профессионального советника, «в розницу продающего» сведения об искусстве, подобно тому как адвокат продает юридические знания, а врач – медицинские. Возможно, он был первым профессиональным искусствоведом-консультантом.

За свою жизнь он приобрел немало неоспоримых шедевров, например в 1739 г. – чудесную «Купальщицу» Рембрандта, ныне находящуюся в Лондонской национальной галерее. С другой стороны, при всем своем блеске, он не брезговал наживой. Весьма характерен следующий случай: в 1740 г. он купил у своего друга художника Джорджа Нэптона рисунок работы Кастильоне за одну гинею одиннадцать шиллингов и шесть пенсов. Всего месяц спустя он продал этот графический лист лорду Джеймсу Кавендишу за пять гиней. Как приятно получить триста пятьдесят процентов чистой прибыли!