Александр Великий. Смерть бога - Пол Догерти Страница 10
Александр Великий. Смерть бога - Пол Догерти читать онлайн бесплатно
Филипп поздно узнал истинную природу бессмертия, теперь он был мертв, а Александр, его сын и наследник, немедленно заявил права на корону. Скорость и относительная безболезненность перехода власти невольно наталкивают на вопрос: а был ли Павсаний убийцей-одиночкой или же просто орудием в руках других людей? И кем были заказчики? Олимпиада? Александр? Оба? Первоисточники противоречат друг другу. Арриан описывает убийство Филиппа как дело рук одинокого мстительного убийцы, однако Арриан пристрастен. Историю свою он писал во втором столетии новой эры, и тогда убийство успешного правителя, такого как Филипп, расценивалось как наихудший образец отцеубийства, святотатство, страшное преступление. Арриан мог быть объективным, но то, что в конце своей работы он восхваляет Александра, ясно показывает искреннее его восхищение блестящим полководцем и успешным политиком.
Другие авторы более осторожны. Аристотель в своей «Политике», рассуждая о правителях, которых убили скорее по личным, нежели политическим причинам, утверждает, что Павсаний был убийцей-одиночкой. «Павсаний, – пишет он, – напал на Филиппа, потому что тот позволил Атталу и его друзьям оскорбить его». Превосходный философ не предлагает другой версии опять же по причине пристрастности. Александр был его учеником, студентом. Он говорил когда-то, что Аристотель для него больше отец, чем Филипп. К тому же у Аристотеля хватало проницательности, чтобы понять: делая выбор между жизнью и смертью, лучше пойти на компромисс. А потому философ и заявил: смерть Филиппа – дело рук одного человека и никакой ответственности за нее Александр не несет. Заключение Аристотеля весьма значительно еще и из-за слухов, которые ходили по Вавилону шестнадцать лет спустя. Согласно им, великий философ и бывший царский учитель Аристотель был замешан в этом убийстве. (См. гл. 4.)
Диодор Сицилийский также описывает Павсания как одинокого, погруженного в свои мысли человека, вынашивающего план мести. «И не только тому, кто причинил ему зло, но также и тому, кто отказался за него отомстить». Тем не менее он делает довольно неожиданное замечание о том, что на цареубийство Павсания натравил софист Гермократ. Павсаний спросил его: «Как можно достигнуть величайшей славы?» Гермократ ответил: «Убей того, кто совершил величайшее».
Плутарх, однако, идет дальше и делает причастной к убийству Олимпиаду: «Это она подговорила и побудила к действию разъяренного молодого человека». Юстин, не столь надежный источник, повторяет это утверждение:
На это действие Павсания спровоцировала Олимпиада ‹…› она испытывала не менее горькие чувства из-за развода и женитьбы Филиппа на Клеопатре, чем Павсаний от нанесенного ему оскорбления ‹…› нет никакого сомнения, что это она приготовила лошадей для того, чтобы убийца мог скрыться с места преступления.
Юстин подробно затем описывает, как после убийства Филиппа Олимпиада поспешила в Македонию, чтобы выказать уважение распятому на кресте трупу убийцы, вместо того чтобы оказать почести бывшему супругу.
В ту же ночь она [Олимпиада] приехала и возложила на голову висевшего на кресте Павсания золотой венок. Такого поступка – пока жив был ее сын – никто, кроме нее, совершить бы не осмелился. Несколько дней спустя, когда тело убийцы было снято, она сожгла его на останках своего мужа и уложила его в одну с ним могилу. Она распорядилась также ежегодно приносить жертвоприношения духу Павсания ‹…› и, наконец, кинжал, которым убит был царь, посвятила Аполлону, назвавшись при этом своим прежним именем Миртала. Все эти поступки были совершены публично, так чтобы все знали, от кого они исходят.
В последнем утверждении Юстина есть ядовитый намек. Если Олимпиада боялась, что поступки эти припишут не ей, то, стало быть, тем самым она выгораживала кого-то другого – кого же, как не возлюбленного сына Александра? Другие авторитетные лица в этом отношении настроены не столь категорично. Хотя Плутарх и обвиняет Олимпиаду, он добавляет: «Часть вины за содеянное ложится и на Александра». Плутарх рассказывает довольно любопытную историю о том, как Павсаний обратился к Александру за помощью. Царевич выслушал строки из Еврипида, в которых Медея угрожала «всем отомстить – отцу, невесте, жениху». Стих относится к той части трагедии, где Креонт очень беспокоится о том, что может сделать Медея ему, его дочери и зятю, после того как ее отверг и унизил муж. Персонажи пьесы могли быть аналогами живых людей – Аттала, его племянницы Клеопатры и Филиппа. Медея, конечно же, ассоциировалась с Олимпиадой. Все трое – Аттал, Клеопатрам Филипп – умерли в один и тот же год. Плутарх добавляет также, «что между Павсанием и семейством Аттала существовала глубокая неприязнь». Нет сомнений, Плутарх, поклонник Александра, попытался сгладить сказанные им же самим слова о том, как новый царь «постарался отследить и наказать заговорщиков». Юстин, однако, заявляет, что именно Александр побудил Павсания к этому «страшному преступлению».
Естественно, что вопрос об участии Александра в убийстве отца является предметом горячей дискуссии историков. Я считаю, что Александр в лучшем случае был пассивным свидетелем преступления, а в худшем – активным его участником и даже, возможно, организатором убийства собственного отца.
• Большинство источников высказываются в пользу Александра. Арриан был страстным его почитателем, и он основывался на ныне утерянной информации от огромного числа источников о Птолемее, сыне Лага. Птолемей был приятелем Александра, будущим полководцем и основателем новой династии в Египте. Он забрал тело умершего Александра, чтобы похоронить его в Египте. Тем самым он заявлял о своей дружбе с покойным и одновременно давал понять, что он отныне законный наследник Александра в Египте (см. гл. 8). Птолемей никак не мог назвать Александра отцеубийцей. Помимо того, к моменту смерти Филиппа Птолемей входил в близкое окружение Александра, и если бы вдруг начали подозревать наследника, то лишилось бы доверия и все его окружение. Птолемей, как будет видно из дальнейшего повествования, сыграл особенную роль в смерти Филиппа. Возможно, тогда он проявил истинно дружеские чувства к Александру: ходили слухи, что убитый царь был его отцом. Пристрастный Аристотель тоже не осмелился бы бросить тень на имя Александра. Диодор Сицилийский тоже проявил сдержанность: отсутствие реальной дискуссии или анализа смерти Филиппа в его работе заставляет задуматься. Другие авторы защищают Александра не столь рьяно. Плутарх лишь подозревает его в соучастии, зато Юстин твердо в нем убежден.
• Заявление Плутарха о том, что Александр выследил всех заговорщиков, кто был повинен в смерти отца, не вполне соответствует истине. Александр скор был на обвинения других людей, в том числе Демосфена и даже царя Персии Дария. Абсолютно верно то, что некоторые македонские аристократы, принадлежавшие к соперничавшему клану (дому Аэропа), были казнены, а прах их высыпали на могилу Филиппа, однако и в этом случае удаление потенциальных соперников было на руку Александру: он скорее защищал себя, нежели мстил за отца. Источники не указывают никаких свидетельств о том, что Павсанием руководила какая-то группировка или фракция македонского двора. Арриан мельком замечает об устранении возможных соперников.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии