Нансен. Человек и миф - Наталия Будур Страница 10

«К вечеру сообщили о появлении первых льдов, — писал Нансен. — Я мигом выскочил на палубу, но сначала в темноте не мог ничего различить. Ах, вот!.. Из мрака выступает что-то белое. Оно растёт, растёт, становится всё белее, сверкает белизною на тёмном фоне ночи. Это первое ледяное поле, оно приплыло из необъятных ледяных просторов, которые, как мне известно, раскинулись там, на Севере, в царстве полярной ночи, озаряемые светом звёзд и северного сияния…

А вот и ещё льдины. Они появлялись из темноты белыми пятнами, проплывали мимо нас с хрустящим шумом, покачиваясь на волнах и, белея, уплывали вдаль… Но откуда же этот своеобразный хруст и шелест на Севере? И этот жуткий свет?.. Да, настоящий свет! Только теперь я разглядел его ясно. На юге небо было затянуто ровной тёмной облачной завесой, но на севере эта завеса была озарена снизу белым светом, лившимся с севера на запад. Ярче всего он был на горизонте, доходя, однако, до самого зенита.

Это было отражение белых ледяных полей на проходивших над ними облаках. Шумели волны, плеща о кромку льда, и льдины, ударяемые зыбью одна о другую. Больше ничего не видно, но мы подходим к льдам всё ближе и ближе. Свет усиливается — вокруг нас появляется больше дрейфующих льдин… Много читал я о мире льдов, много картин создавала моя фантазия, рисуя мне встречи со льдами, но и самые невероятные формы льдов, айсбергов вышиною с башню, встречающиеся в фантастических описаниях полярных путешествий, вряд ли могли бы произвести на меня большее впечатление, нежели эта ночь с жутким освещением северного горизонта, этот как будто нереальный хрустящий шум и крупные белые льдины на чёрном фоне ночи. А затем за облачной завесой, постепенно растаявшей, вспыхнуло северное сияние».

Но льды оказались коварны — и вскоре студент на себе ощутил их силу.

Когда разыгрался шторм и казалось, что белые исполины сомкнут сейчас свои объятия и утащат «Викинг» на дно, капитан принял необыкновенное решение. «Войти во льды!» — приказал он команде. Матросы спустили паруса, но судно с бешеной скоростью продолжало нестись вперёд. Корабль, вспоминал уже в старости Нансен, швыряло из стороны в сторону, а глыбы льда со страшным треском наползали друг на друга.

Примолкшая команда ждала новых приказов — и вдруг прямо перед носом корабля из воды появилась огромная ледяная стена и зависла над палубой, в любой момент готовая раздавить его. Капитан мгновенно вывернул руль и увел судно от удара — но не до конца: треск и звон сотрясли воздух, это айсберг повредил борт «Викинга».

Чем дальше входил корабль во льды, тем меньше становилась качка, но буря всё ещё не унималась. Никто не знал, доживут ли они до восхода солнца.

Однако утро принесло тишину и покой — вокруг тянулись белые ледяные поля.

Описания Нансена необыкновенно поэтичны — недаром он был признан одним из лучших писателей своей страны. «Солнце заходит, — писал Нансен о наступивших белых ночах, — после девяти часов вечера, и в то время, как оно продолжает свой круг за каймою льдов, небо северного горизонта превращается в море световых красок. То на нём отблески льда, то глубокою синевою отражаются участки чистой воды, то оно рдеет заревом пылающего за горизонтом солнца, то золотится в тех местах, где пурпур сливается с отблеском неба. Кое-где нависли пурпурные облака с золотистыми краями. А повыше — бледно-зелёный цвет переходит в блёклую лазурь эфира.

Вокруг нас на тёмной воде дрейфуют белые льдины. Как разнообразны вблизи их формы и цвета! Под водой льдины отливают зеленоватыми оттенками, по краям и в трещинах — голубоватыми, в углублениях в подводной поверхности торосов, размытой волнами, мерцают ультрамарином.

Как нереальны, как нежны и прозрачны все эти краски!

А дальше — необъятная ширь дрейфующих льдов и за её пределами — необъятная тёмная гладь моря.

Одинокая полярная чайка лёгкими взмахами крыльев рассекает светлый воздух, вдали реет чайка-бургомистр, слышатся протяжные печальные звуки, напоминающие флейту. Большая чёрная голова нерпы бесшумно покачивается на блестящей поверхности воды. Выпучив круглые глаза, она смотрит на судно, подымает нос кверху и так же бесшумно исчезает в море».

26 марта «Викинг» встретил знаменитую «Вегу», мотопарусное судно, на котором в 1878–1879 годах шведский путешественник Нильс Адольф Эрик Норденшёльд первым прошёл Северо-Восточным проходом. Именно Норденшёльд в 1883 году первым предпримет попытку подняться на ледяной купол Гренландии.

Вскоре «Викинг» повстречал и другие корабли — зверобои искали детные залёжки, но найти добычу никому не посчастливилось. Вместе капитаны выработали план, где искать зверя. Переходить с корабля на корабль опытным морякам было совсем не сложно — они прыгали по льдам. А однажды льдины сомкнулись вокруг судна Кретинга и вызволять его из белого плена пришлось всем вместе: люди бегали по льду, раскачивая сверкающий панцирь, а капитан пытался заставить свой «Викинг» пробиться в чистую воду. Общими усилиями это удалось.

16 апреля Нансен на одной из льдин заметил что-то серое. Пошёл туда. Серое на льдине оказалось плавником — остатками оббитого волнами, истертого льдами дерева. Такие деревья выносятся в океан реками.

Сначала Фритьоф решил, что плавник принесён Гольфстримом из Америки, «но потом сообразил, что это дерево, как и вообще плавник, прибиваемый к гренландским берегам, принесено дрейфующими льдами из Сибири. Но этот плавник, пожалуй, сильнее всего убедил меня в факте постоянного дрейфа льда в Северном Ледовитом океане, дрейф этот начинается в море, находящемся к северу от Сибири, и продолжается здесь с Восточно-Гренландским полярным течением. Здесь я решил, что такой дрейф льдов может быть использован для экспедиции в этот неведомый Северный Ледовитый океан».

Нансен не только подумал, но и претворил в жизнь тот свой план. А пока он был ещё только в первом своём путешествии.

Когда было относительно тихо на море, члены команды спускались на лёд, прыгали со льдины на льдину и даже плавали на них, как на лодках. Нельзя сказать, что, даже несмотря на прекрасную физическую подготовку, Нансен сразу показал чудеса ловкости и сноровки. Вовсе нет — всякое случалось: и со льдины в ледяную воду соскальзывал, и с трудом сумел спуститься во время шторма из смотровой бочки на верху мачты. Но никогда он не дал повода усомниться в собственной смелости и мужестве. Это ценили даже бывалые зверобои, которые ждали, когда же студент начнёт хныкать и над ним можно будет посмеяться… Выяснилось — никогда!