Третий рейх: символы злодейства. История нацизма в Германии. 1933-1945 - Йонас Лессер Страница 10

После почина Фихте, сделанного в конце XVIII века, некий Карл Граттенауэр в 1802 году опубликовал памфлет «Против евреев», оказавший большое влияние на многих германских интеллектуалов. В 1816 году философ Й.Ф. Фрис опубликовал книгу об опасности, которой подвергается немецкий национальный характер со стороны евреев, и советовал немцам «положить конец этому безобразию решительными действиями», как это было сделано в Испании, где «весь народ радовался, видя, как тысячи евреев горят на кострах. Очень важно уничтожить это зловредное растение со всеми его корнями и побегами». Еще один профессор, Фридрих Рюс, в том же году писал, что нация, которая хочет сохранить свой характер и достоинство, должна избавить себя от «тех чужаков, коих она не способна переварить, а именно от евреев». Он предложил ввести дополнительные исключительные законы, чтобы уменьшить еврейскую опасность. Никакой пользы не принесло в 1817 году выступление двух известных евреев, которые попытались опровергнуть эти отвратительные измышления и напомнить публике, что евреи и так исключены из всех профессиональных групп и могут зарабатывать жалкие гроши жалкими способами.

«Отец гимнастики» Ян презрительно отзывался о евреях и восхвалял немцев, как «спасителей мира». В 1931 году о Яне с похвалой отозвался расист Людвиг Шеман, сказавший, что это «учение о чистоте расы, направленное против смешения рас, является самым лучшим и здоровым учением по этой проблеме». Правда, и тогда, в 1831 году, раздался одинокий голос человека, выступившего против дикости растущего германского антисемитизма: «Ненависть к евреям начинается там, где заканчивается здравый смысл». Четыре года спустя профессор Антон Теодор Гартман из Ростока опубликовал свою диатрибу против евреев – «Основания ортодоксального еврейства», – полную клеветнических измышлений и выдернутых из контекста библейских цитат, смысл которых был намеренно извращен. Один еврейский ученый спокойно ответил на обвинения, пытаясь привлечь внимание оппонента к истинным основам еврейской религии, выраженным словами заповеди: «Люби ближнего своего, как самого себя».

Приблизительно в 1848 году Гейне писал: «Однажды в пивном погребке Геттингена я с удивлением наблюдал, с каким старанием мои старонемецкие друзья писали проскрипции, готовясь к тому дню, когда они возьмут политическую власть. Всякий, кто до седьмого колена происходил от французов, евреев и славян, должен был пойти под топор. Тот, кто сказал хоть слово против Яна или старонемецкого вздора, мог ожидать смерти».

Германские историки, психологи, ученые и дипломаты начали проводить различие между «германской» и «семитской» расами, называя последнюю низшей. Даже два либеральных писателя написали романы, которые не могли не оказать разрушающего влияния на умонастроение германских интеллектуалов. В 1854 году Густав Фрейтаг опубликовал роман «Дебет и кредит», описывающий «хороших» трудолюбивых немцев и «плохих» евреев, жуликов, мошенников и стяжателей. Десять лет спустя, в 1864 году, Вильгельм Раабе опубликовал подобный роман «Пастор голод», в котором мы снова встречаем хороших немцев и плохих евреев – абсолютных антиподов.

В семидесятых годах XIX века придворный капеллан Адольф Штёкер стал проповедовать смесь христианства и антисемитизма и обрел на этой ниве множество последователей. Император Фридрих III так отозвался о его деятельности: «Антисемитская агитация – позор Германии. Я не могу понять, как люди, которые являются или должны являться в соответствии со своим призванием людьми духовными, могут опускаться до агитации, одинаково низкой как по своим предпосылкам, так и по целям». Императора никто не слушал, но, когда Штёкер в 1883 году приехал в Лондон читать лекции, люди устроили по этому поводу демонстрацию протеста.

В 1879 году другой антисемит, В. Марр, сетовал в своей книге на то, что Лессинг «избрал порочную философию», написав пьесу «Натан Мудрый». Марр вещал о «власти над миром», захваченном евреями, и восклицал: «Будущее и жизнь принадлежат евреям, и только прошлое и смерть – немцам». В том же году германский аристократ Густав фон Линден опубликовал резкую отповедь измышлениям Марра и напомнил обществу, что христианские нации Европы обходились с евреями «в наивысшей степени жестоко и грубо», что «наш великий Лессинг» справедливо призывал к эмансипации евреев и что «каждый просвещенный человек» должен поступать так же. В сильных выражениях фон Линден раскритиковал «абракадабру» Марра и попросил своих читателей вспомнить о здравом смысле, прежде чем принимать на веру вздорные писания. Немецкие интеллектуалы, однако, не вняли призыву этого благородного человека. Они предпочли прислушаться к антисемиту ректору Альвардту и другому аристократу – ярому националисту Генриху фон Трейчке.

Евреи, писал Трейчке, являются кочевым народом, и даже в Берлине есть «множество евреев, в душе остающихся, несмотря на то что они усвоили немецкий язык, инфантильным восточным племенем». Главным свойством еврейской натуры является их «дикий и страстный коммерческий инстинкт, их чудовищная расовая спесь и их смертельная ненависть к христианству». У них нет ни родины, ни политического инстинкта. «Евреи – наше несчастье». Преподобный профессор Паулус Кассель в 1880 году дал отповедь Трейчке, который – по словам Касселя – не первый ополчился против евреев, но не преминул подлить масла в огонь. Кассель утверждал: «Пропасть между европейским и семитским духом существует со времен Тацита, который говорил о проклятии рода человеческого. Эта постыдная фраза высокомерного римлянина была брошена в адрес христиан». Хотя Иисус говорил, что спасение придет от еврея, Трейчке продолжал без устали повторять: «Евреи наше несчастье». Такое трусливое и антихристианское учение, снова возразил Кассель, и есть подлинное несчастье нашей нации.

Когда еврейский критик нелицеприятно отзывается о немецкой книге, немцы тут же поднимают крик о непомерной еврейской наглости. Когда Вагнер видит, что некоторые евреи предпочитают ему Мендельсона, он начинает писать о засилье евреев в музыке. Теперь Трейчке кричит о том, что «энергичные молодые евреи иммигрируют в Германию с Востока и пока продают брюки, но их дети и внуки будут заправлять на бирже и руководить прессой». Эти евреи, напомнил Кассель не в меру пылкому историку, в свое время бежали из Германии от жестоких преследований крестоносцев, и многие из этих евреев стали достойными людьми во многих сферах жизни как в Германии, так и в других странах Европы. Вместо того чтобы третировать евреев, как продавцов брюк, Трейчке стоило бы помочь им стать полезными людьми.

Раввин Й. Глюэк тоже выступил против Трейчке в 1880 году. Евреи, писал он, не являются «чуждыми элементами» в Германии. Наши колыбели и колыбели наших отцов стояли на немецкой почве, немецкий язык – наш родной язык, когда отечество призывает нас на войну, мы проливаем за него свою кровь. Глюэк напомнил озабоченному профессору истории, что многие алчные епископы, князья, графы и бароны прошлых веков находили «несчастных евреев» подходящим объектом грабежа. Еврейский журналист доктор С. Мейер тоже ответил на обвинения Трейчке, заявив, что во Франции живет намного больше евреев, чем в Германии, но там нет ни Трейчке, ни Штёкера, ни Марра. Мейер процитировал статью из католической Kölnische Zeitung, которая писала о немецком антисемитизме: «Некоторые из наших современных ярых антисемитов, вероятно, сильно тоскуют по тем чудным временам, когда от «семитских пришельцев» можно было избавиться, просто убив их». Газета порицала также тех «лютеранских служителей нашего Господа», которые бессовестно внушают нерассуждающей массе фанатичную ненависть к части сограждан, вместо того чтобы проповедовать любовь к ближнему.