Вознесенский. Я тебя никогда не забуду - Феликс Медведев Страница 10
Вознесенский. Я тебя никогда не забуду - Феликс Медведев читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Участие Вознесенского в беседе было минимальным, лишь иногда он подключался, чтобы помочь Зое Борисовне с переводом.
Интервью длилось около двух часов, я взмок от напряжения. Под конец спросил Миллера, кто из русских писателей ему наиболее близок.
– Прежде всего, Чехов, – начал Миллер. – Сам я узнал его, еще учась в колледже. Перечитал тогда все его вещи. В молодости я интересовался советской драматургией двадцатых годов. Из нынешних писателей знаю и люблю поэзию моего друга Андрея Вознесенского. Недавно я написал предисловие к его книге, изданной в США. Он чудесный поэт, его творчество известно во многих странах. Вообще хочу заметить, что все последние годы я много работал, и у меня оставалось мало времени на чтение. Полтора года, не отрываясь, я вынужден был корпеть над автобиографией, обдумывая историю своей жизни. С возрастом читаешь меньше, больше пишешь сам. Я обнаружил в себе одну вещь: меня очень интересуют истоки, откуда я и что я есть. Хочу узнать, как появился в этом мире, и порассуждать над вещами, которые сейчас забыты, а когда-то были значительными. Ведь люди забыли свою историю, свое изначальное.
И тут Андрей, взглянув на часы, намекнул, что пора заканчивать. На полосу, то есть на семь машинописных страниц, материала мне вполне хватало.
Разговор подошел к концу, и я спохватился, что приехал сюда без фотокорреспондента. Как быть? Выручила Инга Морат, жена Миллера, профессиональный фотохудожник, автор многих фотоальбомов, в том числе альбома «В России» (1965), наделавшего в свое время много шума из-за вошедших в него фотопортретов Надежды Мандельштам,
Иосифа Бродского, Александра Солженицына… А главным образом из-за большого количества морщин на лице министра культуры СССР той поры Екатерины Фурцевой. Правительство пришло в ярость, пострадали оба – пьесы Артура Миллера в Советском Союзе были сняты с репертуара, книгу запретили.
Вышли на крыльцо в осеннюю свежесть золотого сада. Два друга, герои дня и… века встали рядом. Вознесенский в белом дутом пальто, как всегда, в прикольном шарфике, удовлетворенно заулыбался. Естественная поза. Щелк-щелк…
Инга передала мне только что отснятую кассету, и я помчался домой готовить интервью для публикации.
До сих пор корю себя за то, что постеснялся напроситься на кадр с двумя корифеями литературы. А Андрей не подтолкнул меня под блиц Инги Морат. Снимок с самим Артуром Миллером – не шутка! Жаль, что в моей фотоколлекции многих ярких личностей двадцатого века нет такого снимка, документа своего времени.
Но на поэтов нельзя обижаться. И я не обиделся на Андрея, тем более что интервью с Артуром Миллером, опубликованное в «Огоньке», стало знаковым для переломно-перестроечной эпохи, начинавшей набирать обороты. Ведь на дворе был еще только сентябрь 1986 года.
P. S. Удивительная вещь! Во время работы над этим текстом в феврале 2011 года в книжном магазине увидел только что вышедшую ту самую биографию великого американского драматурга, о которой он говорил в далеком 86-м году в Переделкине. В выходных данных книги «Наплывы времени. История жизни» указана дата американского издания – 1987 год. Кстати, как и предсказывал тогда Миллер, в книге чуть больше семисот страниц…
До нашего читателя она дошла только через четверть века.
Загадка двенадцати строк
В моей «вознесенскиане» сохранилось одно стихотворение, печатную судьбу которого я не могу расшифровать до сих пор. Однажды Андрей Андреевич предложил журналу «Огонек» большую подборку новых стихотворений. Как работник отдела литературы я подготовил их для представления редактору. Мне казалось: все предложенное именитым автором достойно опубликования. Но окончательное решение принимал, конечно, Коротич. Когда материал приходил в секретариат, я просил ответственного секретаря журнала показать мне окончательный вариант публикации, потому что всегда волновался судьбой текстов, проходивших через меня. Иногда редактор на чем-то ставил крест фломастером: то ли материал не соответствовал его редакторскому или личному вкусу, то ли он не сумел согласовать текст «выше», а, может быть, в нем говорил обычный для человека инстинкт самосохранения – время было хоть и вольготное, но Коротич продолжал смотреть в оба.
Набор стихотворения Вознесенского «Голос крови» (сохранившийся у меня) Виталий Алексеевич перечеркнул черным фломастером. Номер журнала вышел без тех, как мне казалось, злободневных стихов.
Работая над книгой, я проверил все возможные источники публикации стихотворения «Голос крови», но ни в семитомнике, вышедшем недавно, ни в последних сборниках поэта этого стихотворения не обнаружил.
С той поры прошло почти четверть века, но, мне кажется, содержание и смысл двенадцати строк Андрея Вознесенского не потеряли своей актуальности.
Голос крови
Голос крови, говори —
Страстной, той, без укоризны!
Пушкин, Гейне, Украинка —
Интернационал любви.
Голос крови, прекословь!
Мандельштам, Васильев Павел
В тот же ров эпохи падал.
Интернациональна кровь.
Голос крови, не скупись!
Ежов, Берия, Каганович —
одинаковая сволочь —
Интернационал убийц.
В своих мемуарах Андрей по-доброму написал о том, как я помогал легендарной Нине Берберовой, приехавшей в Москву после многолетнего отсутствия на родине, провести встречи с читателями. Правда, занимался я этим неспроста – летом восемьдесят девятого года я побывал у Нины Николаевны в Принстоне. Долгий разговор лег в основу двадцатистраничного послесловия к первому изданию в России едва ли не лучшей книги писательницы «Курсив мой».
«В Москве Нину Николаевну сопровождал Феликс Медведев, когда-то мой стихотворный крестник из-под Владимира, с бойким глазом коробейника. Из него шел пар. Нина Николаевна загоняла всех нас. Двойной чашечки кофе хватало на целый день сдержанной, яростной энергии. В огромном зале МАИ три часа шел ее вечер. Полвека не быв в нашей стране, она снайперски ориентировалась.
Пришла пылающая благородным негодованием записка: «Как русская интеллигенция относилась к Блоку?» Имелись в виду, конечно, его «продажа» советской власти, а также, наверное, темные стороны секса.
«Боготворила, – последовал бритвенный ответ. – Ну как еще можно относиться к великому поэту?»
Национальный прицел был в следующем вопросе: «Был ли Троцкий масоном? Как известно, он носил золотой перстень с масонской символикой».
«Ну, как он мог быть масоном?! – ее ноздри задрожали от возмущения. – Он же был – большевик!» – выпалила она, как сказала бы «дьявол».
Дальше следовали обычные вопросы – о ее супружеских отношениях с Ходасевичем, об эмансипации и сексе» («На виртуальном ветру». Вагриус, 1998).
Поэт и бард
В конце 60-х годов все чаще и чаще в литературных, артистических кругах стала муссироваться тема отношений появившегося недавно и ставшего феноменально популярным Владимира Высоцкого и первых поэтов страны. Конечно, под одним из «первых» подразумевался и Андрей Вознесенский. Я здесь имею в виду только одно – планку популярности актера и поэта. Мне казалось, что «первые» немного ревновали к славе Высоцкого. У Высоцкого же было огромное преимущество – гитара в руках. Но его стихи не печатались, он очень переживал и с завистью перелистывал сборники поэтов, с которыми дружил. Среди них, конечно же, был Вознесенский.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии