Два лица Востока - Всеволод Овчинников Страница 10

До 1949 года 80 процентов китайцев не умели читать и писать. Работая в Пекине, в годы революционного романизма первой пятилетки, я застал множество массовых компаний. Кроме уничтожения мух и воробьев среди них была и тотальная ликвидация неграмотности. Писал очерки о школьниках, которые учили матерей писать иероглифами свое имя, дабы впервые в жизни голосовать на выборах.

Ныне в Поднебесной насчитывается полтора миллиона учебных заведений, где учатся четверть миллиарда человек. Всеобщим обязательным девятиклассным образованием охвачены районы, где проживает 90 процентов населения. А оно со времени провозглашения КНР более чем удвоилось. Примечательно, что если прежде в школу ходили лишь 15 процентов девочек, то теперь количество школьников и школьниц практически сравнялось.

Министерство просвещения КНР как о большом успехе заявило, что общенациональным нормативным китайским языком овладела почти половина населения страны. Не сомневаюсь, что это сообщение удивит многих иностранцев. Известно, что Поднебесная по своему национальному составу весьма однородна. Девяносто процентов ее жителей составляют ханьцы – этнические китайцы. Национальные меньшинства насчитывают всего 130 миллионов человек. Но если говорить по-китайски выучилась лишь половина китайцев, на каком же языке общаются между собой остальные?

Когда шестьдесят лет назад я начинал учить китайский язык, каждого из одуревших от зубрежки первокурсников свербила мысль: неужели нельзя заменить древние идеограммы современным алфавитом, как это сделали другие страны? Вскоре, однако, мы узнали, что жители различных провинций Китая говорят на разных диалектах, которые отличаются друг от друга больше, чем украинский или белорусский языки от русского.

Так что иероглифическая письменность служит для них связующим звеном. Помню, как я наглядно увидел это, проехав на поезде Пекин – Шанхай. Пассажиры, вышедшие прогуляться по перрону, допытывались, сколько минут продлиться стоянка. Но беда в том, что слово «сы» на юге означает «десять», а на севере «четыре». Поэтому проводнику пришлось пояснять свою речь, чертя на ладони воображаемые иероглифы.

Нормативным общенациональным устным языком путунхуа традиционно владели только чиновники (ман да рины). Поэтому на Тайване и в Сингапуре его доныне именуют «мандарин». Чтобы облегчить доступ в КНР, сингапурские и тайваньские лидеры принялись обучать свои разношерстные китайские общины нормативному языку путунхуа. Благодаря широкому распространению телевидения и всеобщему среднему образованию им удалось решить эту задачу раньше, чем в континентальном Китае.

Когда я работал в Пекине, мне было трудно объяснять приезжавшим из Москвы начальникам, почему я, китаист, порой не могу понять собеседника китайца. А в этом не было уверенности нигде и никогда. Революция начиналась на берегах Янцзы. Поэтому в Пекине, в высших эшелонах власти, было много южан. Тогда как гражданская война прокатилась по стране с севера на юг. И руководителями в южных провинциях часто оказывались северяне.

Даже теперь, после тридцати лет реформ, разрыв в уровнях доходов и образования между городом и деревней, между приморьем и глубинкой отражается в речи людей, в том, насколько местное произношение и лексика превалируют над нормативным языком. Так что если более 600 миллионов китайцев заговорили на путунхуа – это немалый успех, который может лишь воодушевлять иностранных китаистов во всех странах.