Абу Нувас - Бетси Шидфар Страница 10

— Сегодня, сынок, ты отправишься с важным поручением к самому наместнику. Хорошенько вымой руки и смажь их благовонным маслом. Наш новый наместник Хайсам ибн Муавия не любит шутить. Если ему покажется, что у тебя грязные руки, нам не миновать беды, ведь он велел через своего слугу, чтобы ему доставили лучших благовоний и предупредил, что сам осмотрит их. Нынче благовония вошли в моду, потому что наш халиф Абу Джафар взыскивает с тех, кто небрежно одет, и требует от своих придворных и наместников умащать голову и бороду благовониями, чтобы волосы бороды блестели и были мягкими. Он считает, что когда простонародье видит наместника, облаченного в дорогую одежду и чует благоухание его бороды, уважение к власти увеличивается.

Абу Исхак серьезен и мрачен. Хасан никогда еще не видел его таким строгим. Наверное, новый наместник и вправду не любит шутить — веселье не в чести при дворе Абу Джафара. Говорят, что повелитель правоверных приказал жестоко избить и продать одного из своих рабов только потому, что услышал, как тот играет на тамбурине.

— Жди новых бед от новых правителей, — продолжает Абу Исхак. — Эта пословица еще никогда не обманывала. Правда, и старые не лучше…

Спохватившись, хозяин добавляет:

- Впрочем, это не наше дело. Нам нужно послать лучших благовоний Хайсаму ибн Муавии, и если он хорошо заплатит и не обманет, нам больше не о чем думать, а от судьбы все равно не уйдешь.

Абу Исхак дает Хасану большую позолоченную шкатулку. В ней самое дорогое благовоние — галия, сделанное из смеси амбры и разных душистых трав. Крышка шкатулки резная и украшена сердоликом, а в середину вправлена большая жемчужина. Если нажать на нее, крышка откидывается. Хасан залюбовался искусной работой и несколько раз нажал на жемчужину. Благовоние было покрыто вышитым шелком и еще тисненым сафьяном, а сверху лежал засушенный рейхан — ароматная трава. В лавке еще сильнее запахло пряным запахом степи, а Хасану стало грустно. Ему вдруг захотелось снова увидеть бесконечные холмы и высохшие русла потоков, услышать свист сусликов и шуршание песка, стекающего струйками с возвышенностей…

В это время дверь лавки отворилась, и порог переступил человек в непомерно высокой чалме. — Привет вам, — сказал вошедший, и Хасан узнал его. Это был один из писцов, которые приходили в гости к Абу Исхаку.

— О Боже, — воскликнул Абу Исхак, — что за чалма!

Писец, осмотревшись, спросил Абу Исхака, — У тебя нет здесь никого постороннего?

— Нет, только этот мальчик, но я доверяю ему, говори, не бойся ничего.

Писец неожиданно снял чалму и протянул ее Абу Исхаку. Хасан тоже потянулся посмотреть. Чалма была намотана на высоченную остроконечную шапку из грубого войлока. Внутри ее поддерживало несколько стеблей тростника.

— Что это такое? — спросил Абу Исхак.

Писец, взяв шапку с накрученной на нее чалмой, надел ее с видимым отвращением, а потом вполголоса сказал:

Мы просили повелителя правоверных увеличить нашу долю,

И избранный богом имам увеличил долю наших шапок.

Посмотри на головы людей, они похожи

на винные кувшины, закутанные в бурнус.

Абу Исхак и Хасан засмеялись, а писец сказал:

- Я не знаю, чьи это стихи, но в Басре передают их вот уже несколько дней, с тех пор, как к нам пришел приказ повелителя правоверных носить только шапки не меньше полутора локтей высоты. Мальчишки, увидев меня в такой шапке в первый раз, подумали, что я безумный, и забросали камнями. Теперь они уже привыкли, но я, клянусь Аллахом, никак не могу привыкнуть. Будь проклята эта шапка, и те, кто носят ее, и те, кто приказал носить ее!

— Тише! — испуганно прошептал Абу Исхак. — Лучше носить высокую шапку, чем лишиться того, на что можно ее надеть!

Потом, обратившись к Хасану, приказал:

- Иди, сынок, и береги шкатулку, если она пропадет, я не смогу достать другой такой — это половина моего состояния.

Хасан вышел из лавки. Было рано, солнце еще не набрало силу, улицы, политые у дверей домов водой, были почти пусты, а воздух еще не наполнился пылью и конским потом. Пахло только рыбой и от воды доносился запах водорослей. Дом наместника находился неподалеку от Мирбада, где стояли дворцы басрийской знати. Хасан неторопливо зашагал к площади, крепко зажав шкатулку подмышкой. Постепенно улицы стали заполняться людьми. Шли на рынки мясники, медники, на носилках несли богатых купцов, проезжали на холеных лоснящихся конях нарядные всадники — сыновья знатных арабов. Мирбад — самое оживленное место или, как говорят коренные басрийцы, Мирбадан — в Басре.

Хотя здесь нет рынка и строго-настрого запрещено выставлять что-нибудь на продажу, людей привлекает эта площадь. Только на Мирбаде можно услышать последние новости, стихи Абу Муаза и других прославленных поэтов. Если повезет, можно и увидеть самого Абу Муаза, он часто приходит на Мирбад со своим поводырем, когда надоедает сидеть у порога дома или когда он хочет, чтобы его новые стихи сразу же стали известны всей Басре.

Глашатаи начинают обход города всегда с Мирбада. Здесь они собираются — и конные, и пешие; самый голосистый из них возглашает приказ наместника у ворот его дворца, а потом они уже расходятся и разъезжаются по всему городу. Почти каждый день людей ожидает новый приказ, и тем более, в нынешнее время, когда в Басре новый наместник.

Подходя к площади, Хасан услышал крик глашатая. «Ну вот, я опоздал! — подумал Хасан, — он уже прочел приказ наместника». Мальчик пустился бежать, чтобы услышать конец, но в это время глашатай стал читать снова:

«О люди Басры, простые и знатные! Повелитель правоверных приказал всем жителям — и мусульманам, и людям писания- явиться в течение трех дней к дому казначейства. Здесь люди наместника будут записывать ваши имена и каждому выдадут по пять дирхемов. Повелитель правоверных награждает вас, зная вашу верность державе. Явиться должны все мужчины начиная от четырнадцати лет, но горе тому, кто попытается получить свою долю дважды».

Толпа зашумела, заглушив последние слова глашатая. Видно было только, как шевелятся его губы. «Да благословит Аллах повелителя правоверных!» — слышал Хасан чей-то визгливый восторженный голос. Множество голосов откликнулось: «Да благословит его Аллах, но за что?» Кто-то выкрикнул: «Даром деньги не дают, берегитесь, люди Басры, как бы вам после вашего ликования не пришлось плакать!» — «Безбожник!» — взвизгнул первый голос, — «получай деньги и благодари того, кто тебе их дает!» — «Молчи, старый осел, или я заткну тебе глотку этой попоной!»