Гражданская война. Генеральная репетиция демократии - Алексей Щербаков Страница 10

Говорится: «Имейте хорошую голову, а хвосты всегда можно будет приделать», но эти-то головы, т. е. кадры, были уничтожены неумело веденными боями начала войны. На сцене появилась масса резервных частей, наскоро сформированных с объявлением мобилизации, командирами полков которых благодаря указанной выше системе аттестаций часто оказывались лица, совершенно непригодные к этой должности (были и такие, которые с трудом читали карты).

(Генерал А. Я. Слащев-Крымский)

Но тут грянула война. Ее начало ознаменовалось мощным всплеском патриотических настроений, не только в «обществе», но и среди народа. Так, от желающих пойти воевать добровольцами в первые месяцы отбою не было. Кое-где в прессе войну стали уже называть Второй Отечественной.

Но все это продолжалось недолго. Энтузиазм стал быстро угасать — и к середине 1915 года полностью сошел на нет. Маятник начал движение в другую сторону.

И дело отнюдь не в том, что воевала русская армия, мягко говоря, не слишком удачно. В 1941–1942 годах обстановка на фронтах была неизмеримо хуже, а с патриотизмом было все хорошо. Дело в другом.

Как сказал Фридрих Ницше, «человек, который знает, ЗАЧЕМ жить, выдержит любое КАК». По отношению к русским людям это вдвойне верно. А тут на вопрос: «Ради чего мы воюем?» ни власть, ни разнообразная оппозиция, в подавляющем большинстве поддержавшая войну (исключением являлись маловлиятельные тогда большевики), не смогла дать внятный ответ. Геополитические рассуждения о черноморских проливах могли сойти для образованных, но народ подобные объяснения решительно не понимал. Да и у образованных возникали вопросы: если нам нужны проливы, так зачем мы наступаем то в Восточной Пруссии, то в Галиции, а не в Турции? Турецкий же фронт был второстепенным театром военных действий. Бои местного значения шли в Закавказье, где русские взяли несколько крепостей. (Кстати, у военных имелись планы большого наступления в Турции и десанта в Константинополь. Но когда командующий Черноморским флотом адмирал Колчак собрался их реализовывать, было уже поздно.)

Подчеркну — анализ реальных причин и целей войны находится за рамками этой книги. Кто и зачем втянул Россию в мировую бойню, кто в ней виноват — в данном случае не слишком существенно. Важно, что людей не сумели убедить, что эта война необходима и справедлива. Характерно, что за весь военный период не было создано ни одного эффектного агитационного плаката — хотя уж чего-чего, а хороших художников было в то время в России гораздо больше, чем требовалось. Но вот не сумели. По бездарности военной пропаганды Российскую империю можно было сравнить только лишь с Австро-Венгрией. Обе страны рухнули.

Надо сказать, что две мировые войны, при всем их различии, имеют и очень много общего. И если говорить о нашей стране, то сравнение получается отнюдь не в пользу Российской империи.

Первая мировая была, пожалуй, рекордной в истории по количеству принципиально новых видов вооружений, появившихся непосредственно во время военных действий. Тут даже следующей Великой войне с ней не сравняться. Танки, минометы, отравляющие вещества, бомбардировочная авиация (и, соответственно, зенитная артиллерия) — и так далее. Зато такие традиционные рода войск, как кавалерия, оказались совершенно бесполезными. Соответственно менялась и тактика.

Ни российская промышленность, ни российские генералы оказались к этому совершенно не готовы. За годы войны в нашей стране не было произведено ни одного танка. Ни одного ручного пулемета. Самолетов (кроме упоминавшихся двух десятков штук «Ильи Муромца») — тоже не производили. Самолеты поставляли союзники, которые, разумеется, втюхивали старье.

Вот и получалось… К примеру, капитан лейб-гвардии Семеновского полка Степанов в своих мемуарах описывает такой эпизод. В 1916 году, вернувшись из госпиталя на фронт, он видит милую картину: над нашими позициями кружат десятки немецких самолетов. А с нашей стороны — только четыре зенитки, с которыми никто не умеет обращаться. Во Второй мировой такое бывало в 1941 году — но не в 1943-м…

В начале войны не хватало даже винтовок. Существуют интереснейшие воспоминания генерала В. Г. Федорова (того самого, создавшего знаменитый автомат). Будучи работником Артиллерийского комитета, он в 1914 году мотался по всему миру, закупая винтовки. Причем покупалось все — включая французские однозарядные винтовки Бердана (известные как берданки) времен франко-прусской войны.

Катастрофически не хватало снарядов — а ведь Первая мировая война была, пожалуй, самой «артиллерийской» из всех. В конце концов с винтовками и снарядами разобрались — да так, что их хватило на всю Гражданскую войну. Но вот с тяжелой артиллерией так и остались проблемы. Спасибо его высочеству великому князю Сергею Михайловичу, из-за которого у нас не было тяжелых орудий!

Прибавьте к этому то, что далеко не все генералы вовремя поняли: эта война в корне отличается от предыдущих. Лихие атаки в ней бесполезны. В итоге сплошь и рядом солдат гнали без артиллерийской подготовки под свинцовый шквал.

«В батальонной колонне с разомкнутыми рядами, в ногу, с офицерами на местах, поверху, прыгая через окопы, и опять попадая в ногу, шел 2-ой батальон Преображенского полка. Шел как на ученьи. Люди валились десятками, остальные смыкались и держали равнение и ногу. Правда, для ружейного и пулеметного огня было еще слишком далеко, но и под серьезной артиллерийской пальбой только исключительно хорошая воинская часть была способна так итти.

Впереди батальона, на уставной дистанции, шел небольшого роста крепкий полковник, с темной бородкой, Кутепов [19]. За ним шел адъютант, мой петербургский знакомый Володя Дейтрих. Шли прямо на нас. От времени до времени Кутепов на ходу поворачивался и подсчитывал: «левой, левой!».

Похоже было не на поле сражения, а на учебное поле в лагерях под Красным Селом. Зрелище было импозантное».

(Ю. В. Степанов)

Как вы, наверное, догадались, описанная «маршировка» закончилась полным пшиком.

В таких атаках офицеры шли впереди — иначе солдат просто было не поднять. И первыми гибли. В результате к 1917 году в строю осталось лишь пять (!) процентов офицеров, получивших звания до начала войны [20]— то есть кадровых. Для сравнения: в германской армии их осталось 20 %, хотя немцы тоже никогда трусами не были. На смену выбитым кадровым офицерам приходили выпускники школ прапорщиков, куда направляли призванных студентов и прочих представителей интеллигенции, да и вообще всех, кто имел среднее образование. (Потом, правда, стали направлять в них и наиболее способных унтер-офицеров.)