Русский Шерлок Холмс. История русской полиции - Александр Бушков Страница 10

Но отступим назад, к самому началу реформ, проводившихся в первые годы царствования Александра II. Они самым широким образом затронули и полицию. К тому времени стало окончательно ясно, что прежние николаевские «будочники» с их допотопными алебардами поддерживать общественный порядок решительно неспособны: днем от них еще есть какой-то толк, а вот ночью в большинстве своем не спешат на крики попавших в переплет прохожих о помощи, отсиживаясь у себя в будках…

Нужно было и здесь многое менять, и решительно. А поскольку такие вещи никогда не происходят сами по себе, инициатором серьезных реформ стал обер-полицмейстер Санкт-Петербурга Федор Федорович Трепов, человек интереснейший, незаурядный, но, к сожалению, изрядно очерненный как современниками, так и особенно борзописцами советских времен…

Самое интересное, что при жизни Трепова в «обществе» долго и упорно кружила сплетня, будто он – незаконный сын императора Николая I. И продержалась она до наших дней (это утверждение можно встретить и в книгах современных исследователей). Вот только никто отчего-то не дал себе труда сопоставить даты и проделать простейшие арифметические вычисления – ни современники Трепова, ни наши современники. Трепов родился в 1809 году (а по другим данным, и вовсе в 1803 году), а Николай – в 1796 году…

Откуда пошла эта байка, сказать трудно. Возможно, дело еще и в том, что внешностью Трепов (о чем читатель сам может судить по портрету) был крайне похож на императора, но мало ли на свете похожих людей? Возможно, ею в те времена пытались объяснить серьезный карьерный взлет человека, не имевшего в «высших сферах» ни знакомств, ни протекции.

На самом деле Трепов – сын захудалого дворянина, отставного чиновника не столь уж высокого класса, жившего в Царстве Польском (принадлежавшей тогда Российской империи части Польши). И внук обер-офицера. Возможно, последнее обстоятельство и повлияло на выбор жизненного пути: в 1831 году Трепов подал прошение о зачислении его вольноопределяющимся в Новгородский Кирасирский Ее Императорского Высочества Великой Княгини Елены Павловны полк. А буквально через два дня после зачисления уже воевал с польскими мятежниками. И воевал неплохо: за отличие в одном из сражений произведен в унтер-офицеры, за отличие в другом получил солдатского Георгия 4-й степени и чин корнета (соответствует армейскому подпоручику). За храбрость при штурме Варшавы награжден орденом Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» (носившимся на эфесе холодного оружия).

Военная карьера у него задалась. Трепов рос в чинах и наконец произведенный в полковники, в 1860 году был назначен варшавским обер-полицмейстером. Буквально через год после этого во время очередного бунта (в Варшаве на этот раз вылившегося всего-навсего в уличные беспорядки, а не вооруженный мятеж, как тридцать лет назад) был контужен булыжником в голову, год провел в отпуске на лечении, а потом вновь вернулся в Варшаву, уже начальником одного из округов Корпуса жандармов.

О его личной храбрости свидетельствует случай с покушением на Трепова – средь бела дня, на варшавской оживленной улице. Уже зная, что Жонд (типа подпольного «правительства») приговорил его к смерти, генерал продолжал ходить по городу без охраны. Однажды утром на него бросились сразу пятеро – один с топором, четверо с кинжалами (должно быть, с более серьезным оружием у гоноровых панов было туговато). Тот, что с топором, и нанес удар сзади, но лезвие лишь слегка задело ухо. Ничуть не растерявшись, Трепов моментально отобрал у нападавшего топор и сам пару раз чувствительно приложил ему обухом. Видя такое дело, остальные четверо побросали кинжалы и самым пошлым образом разбежались…

Рана была пустяковая, и вскоре Трепов стал генерал-полицмейстером Царства Польского, а в 1866 году – санкт-петербургским обер-полицмейстером (в 1873 году должность начальника городской полиции стала именоваться иначе – «градоначальник».)

(Отчего порой и до сих пор возникают забавные недоразумения. Там и сям не особенно сведущие в истории журналисты именуют «градоначальником»… мэра. Между тем в описываемые мною времена тот, кого мы сегодня называем мэром, именовался «городской голова» (глава выборной городской думы), а градоначальник – это именно что начальник полиции города.)

За двенадцать лет службы в Петербурге Трепов провел немало серьезных реформ: полностью реорганизовал полицию, увеличил полицейским оклады (чтобы, насколько возможно, избавиться от взяток и коррупции), создал не существовавшие прежде службы: Сыскную полицию (подробный разговор о которой еще последует), Речную полицию (из откомандированных морских офицеров и отставных матросов), наконец, Охранное отделение. Немало сделал для благоустройства города, занимался водопроводом и канализацией, налаживал освещение улиц, руководил работами по починке мостовых и уборке снега.

Между прочим, очистка города от снега – не столь уж смешное и несерьезное дело, как может показаться. По извечной русской лености дворники старались себя особенно не утруждать, и прохожим часто приходилось пробираться по улицам форменным образом по колено в снегу. Снег со дворов (обычно испачканный чем попало) полагалось вывозить далеко за город и сбрасывать в Москву-реку, но это опять-таки означало лишние хлопоты. Домовладельцы (от мелких до весьма солидных) обычно смотрели на это сквозь пальцы. А потому по приказу Трепова их стали штрафовать, как говорится, невзирая на чин.

Вот образец служебной телеграммы Трепова: «Убрать с улиц снег и лед в три дня. Повторять не стану. Взыскать сумею». Что характерно, через три дня от льда со снегом и следа не осталось… Кстати, именно Трепов обустроил в Петербурге «конно-железную дорогу» – знаменитую «конку».

Есть интересное мнение, изложенное в записках петербургского полицмейстера Ф. Ф. Дубиссы-Крачака, почти четверть века прослужившего в столичной полиции. Оно касается как раз убийства народовольцами Александра II и той роли, которую в его предотвращении мог бы сыграть Трепов…