В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта - Люси Уорсли Страница 10

Где же все эти мальчики спали? Наверху было не меньше семи спален, и над ними еще три мансардные комнатки со смотревшими на крышу окнами. Но в комнатах и даже в кроватях наверняка спали не поодиночке. Делили спальню и Джейн с Кассандрой, что их очень радовало и что впоследствии они продолжали делать добровольно. При вечной занятости миссис Остин девочки, видимо, образовали маленький женский союз против легиона мальчишек.

Мистеру и миссис Остин, вероятно, понравилось бы описание стивентонской жизни, принадлежащее перу кузена Ли и изображающее ее как оплот просвещенного либерализма. Мистер Остин, говорится там, «обучает нескольких юношей из семей избранных друзей и знакомых», и в Стивентоне «мне всегда приходят на память простота, гостеприимство и вкус, которые неизменно встречаешь в зажиточных семьях среди прекрасных долин Швейцарии». Георгианцы считали Швейцарию эгалитарной, прогрессивно мыслящей страной; следовательно, в Стивентоне витал республиканский душок. И все же в семье господствовала строгая иерархия власти: родителя над ребенком, хозяина над слугой, брата над сестрой. Обязанностью дочерей в большом семействе были домашние хлопоты; от них требовалось послушание и покладистость.

А что же родные (и более ценные) братья Джейн? Джеймс («Джемми»), Эдвард («Недди») и Генри Остины составляли старшую группу, а Джейн и Кассандра больше подходили к младшим — Фрэнсису («Фрэнку») и Чарльзу.

Стоит провести некоторое время с братьями Джейн, поскольку отношения с ними будут иметь для нее огромное значение. Трогательно живописуя в «Мэнсфилд-парке» братско-сестринскую привязанность, она замечает, что «дети из одной семьи, одной крови, с одними и теми же первыми воспоминаниями и привычками» будут держаться вместе всю жизнь. Это полностью относилось к Джейн и ее братьям. Джейн была привязана к ним эмоционально и, волею судьбы, материально. Но бесспорно и то, что некоторых своих братьев она любила особенно сильно.

Ее отношения со старшим братом были слегка натянутыми. Джеймса, поэта и эссеиста, все считали самым литературно одаренным членом семьи, и это мнение сохранялось даже после выхода в свет произведений его сестры. Ему, как семейному корифею, часто ставят в заслугу то, что он поощрял и вдохновлял сестру на писательство. Смолоду Джеймс был резвым и заводным («бал без него не бал», — писала Джейн), но, склонный к скрытности, с годами превратился в капризного, разочарованного нелюдима. К тому же его творчество не получило признания. Немудрено, что он чувствовал себя неуютно в роли брата Джейн.

Джейн едва исполнилось три с половиной года, когда Джеймс уехал в колледж. В те дни Оксфорд сосредоточивался на подготовке будущих священников, и 60 процентов студентов действительно принимали сан. Джейн была дочерью священника, и двум из ее братьев, Джеймсу и Генри, предстояло сделаться (после нескольких попыток от этого уклониться) приходскими священниками. На священническом поприще подвизались еще четыре кузена Джейн; это был своего рода семейный бизнес. Джеймс получил право бесплатно учиться в прежнем колледже своего отца — колледже Святого Иоанна, так как по линии миссис Остин мог быть причислен к «родичам основателя». Сэр Томас Уайт, некогда лорд-мэр Лондона, основал колледж в 1557 году. Его потомки могли претендовать на одно из шести мест, оплачиваемых колледжем в награду за то, что Уайт завещал свое состояние этому заведению, а не семье.

Колледж Святого Иоанна был логовом твердолобых тори, часть которых даже не признала пришлеца-протестанта, короля Георга I Ганноверского, сюзереном Великобритании, когда он взошел на трон в 1714 году вместо католических наследников свергнутого Якова II. Остины называли себя умеренными тори, и Джейн, в той мере, в какой женщинам позволялось иметь политические взгляды, по-видимому, относила себя к ним же. Это не означало, что они принадлежали к формальной политической партии; такого в помине не было. Дома разговор редко заходил о политике, которая, по словам одного родственника, «скорее воспринималась как нечто само собой разумеющееся, чем подлежащее обсуждению». Однако откровенно консервативные взгляды Остинов подразумевали общую тенденцию поддерживать церковь, джентри и старые порядки и противостоять реформаторству вигов с их сверканием новых денег и связью с промышленностью и религиозным диссидентством.

Влияние Французской и Американской революций на общество, на первый взгляд, кажется далеким от творчества и житейских забот Джейн. На самом деле, вопросы справедливого устройства общества и того, как его достичь, когда ранг не в ладах с достоинством, рябью пробегают по глади ее романов. Вслед за отцом и братьями Джейн испещряла поля семейного экземпляра «Истории Англии» Голдсмита патерналистскими банальностями. «Какой же жалости заслуживают бедные, — писала она, — и какого порицания богатые!»