Стальной век. Социальная история советского общества - Вадим Дамье

Есть темы, к которым историки не раз возвращаются на протяжении жизни, не только потому что эти проблемы неисчерпаемы или из-за появления новых доступных документов и материалов. Речь не идет сейчас о тех, кто меняет свои оценки и концепции на прямо противоположные, в угоду господствующему мнению, запросам власти или «обществу зрелищ». Честные исследователи сами развиваются по мере приобретения ими знаний, совершенствуют или уточняют свой взгляд на события, по-иному осмысливают детали…

За минувшие четверть века мне не раз доводилось писать о советской истории, пытаясь по-своему ответить на знаменитый вопрос «Что же это было?» ¹. С самых первых шагов стало ясно, что советское общество не было социалистическим, поскольку в нем отсутствовали такие основополагающие элементы социализма, как общественное самоуправление, свободная самореализация и саморазвитие человеческой личности, замена экономических отношений, строящихся на погоне за прибылью и бюрократическом диктате, непосредственным удовлетворением нужд и потребностей конкретных живых людей.

Стоило ли в этой ситуации исполнять реквием по социализму? Вскоре после роспуска Советского Союза мне довелось так ответить на этот вопрос:

«Социализм оказался утопией, и чары его развеялись. Социализм умер. Эти и подобные им высказывания можно сегодня услышать со всех сторон. Человечество переболело опасной детской болезнью и теперь выздоравливает. Идеи демократии и свободной рыночной экономики наконец-то одержали победу, и теперь уже ничто не сможет омрачить их торжество. Так или примерно так заявляют лидеры и политики западного мира, а вслед за ними и вожди новых независимых государств, образовавшихся на развалинах СССР.

Ну что ж, скажем над постелью умирающего прощальное слово и отправим затем покойника в последний путь?

Во избежание недоразумения автору следует объясниться. Он не испытывает ни малейшего сожаления в связи с кончиной той общественной модели, которую с таким счастьем отпевают одни и так же сильно оплакивают другие. С его, автора, точки зрения, крах тоталитарного устройства, так напоминающего мрачный кошмар оруэлловского «1984», можно было бы только приветствовать. Но помимо сомнения в адрес тех, кто идет в похоронной процессии, есть и другие моменты, заставляющие пристальнее всмотреться в единодушное торжество новоявленного «праздника избавления».

Кого же здесь хоронят?

Тоталитарный сталинистский порядок? Да, конечно. Но только ли его? Не присутствуем ли мы при своеобразной переоценке ценностей, да притом таких, которые отнюдь не ограничиваются рамками сталинистской или вообще большевистской модели? Давайте вслушаемся в эти доводы, доносящиеся из похоронной толпы. Хватит экспериментов, хватит утопий! Долой мечты о светлом будущем, «сны о чем-то Большем» — подайте нам гарантированное и сытое настоящее! Довольно вообще фантазий и идеалов — это иллюзии! Истинны только сытое брюхо да набитая мошна: торжествующая психология сверчка, знающего свой шесток…

Виновато ли естественное стремление человека к свободе, равенству, счастью, гармонии, взаимной помощи в том, что тираны использовали его и прикрыли свое царство этими красивыми словами? Виноват ли Христос в зверствах инквизиции, а Будда — в угнетении религиозных меньшинств в буддийских странах?

Так что же умерло? Социализм или Нечто, нацепившее на себя его плащ? Как противники социалистической идеи, так и апологеты потерпевшего поражение устройства здесь оказываются едины, и это невероятно характерно. И для тех и для других именно социализм потерпел поражение, разбит, отступает, умирает. <…> Не будем же отпевать то, что еще не родилось на свет!» ²

Анализ особенностей и характерных черт российского социума перед революцией 1917–1921 гг., политики всех режимов, правивших страной на протяжении минувшего века, а также упорного, временами ожесточенного сопротивления трудящихся классов населения против этой политики позволяет вполне точно определить сущность и историческое место той социальной и государственной формы, которая существовала в так называемом «Советском Союзе». Не стану сразу обрушивать на читателя формулировки и оценки. Пусть он, читая эту книгу и следуя за ходом исторических событий, сам, вслед за автором, сможет назвать явление по имени. Моя задача состояла лишь в том, чтобы собрать воедино информацию, которая сегодня доступна на основе публикаций документов, других источников и самых разных научных работ (чьи выводы я чаще всего не разделяю, что не мешает использовать содержащиеся в них факты и сведения), и попробовать изложить ее в виде ряда последовательных исторических очерков. Они охватывают весь период так называемой советской истории: с 1917 по 1991 гг. Не стоит упрекать меня в том, что какие-то моменты или стороны той действительности не нашли своего отражения в книге. Об этом писали, пишут и еще долго будут писать обширные тома. Мне важно было проследить ту путеводную нить, которая позволит ответить на самые главные вопросы: почему и как произошло то, что произошло? Для этого пришлось сделать упор на двух основных линиях: с одной стороны, на планах и политике «верхов», с другой — на нуждах, жизни и действиях народных «низов»

Последнее, что хочется сказать перед тем, как читатель начнет читать эту книгу. Я старался в равной мере разрушить как «красные», так и «белые» мифы о советской истории. Мне одинаково чужды как восхваления, так и проклятия в адрес Ленина, Сталина и их последователей за то, что те выступали «создателями социализма», «погубителями Великой России» или, наоборот, «творцами Великой империи». В набившем уже оскомину споре о том, кем был Сталин — «эффективным менеджером» или жестоким и кровожадным тираном, я не считаю нужным становиться ни на одну из сторон. Я надеюсь, читатель сам сумеет придти к выводу о том, что тиран и деспот вполне может быть весьма эффективным менеджером. Вопрос лишь в том, чему и кому служит, с какой целью, для кого и какой ценой осуществляется эта эффективность. И нужны ли обыкновенным, «простым» людям такие вот менеджеры, которые готовы силой и невзирая на последствия и жертвы навязывать обществу свои «модели» — идет ли речь о всесильном Государстве или всемогущем Рынке?